Банши. В плену Оборотня
Шрифт:
– Ты прелестна дорогая.
– Спасибо! – благодарю улыбаясь, но по правде говоря готова прикусить собственный язык.
Доминик сжимает кулаки, но отшагивает в сторону, уступая место для танца. Питер подмигивает мне, а потом прижимает мою голову к своей груди. Со стороны наши чувства могут показаться идеальными, поскольку альфа прекрасно играет на публику. Гости издают восхищённые возгласы. Затем оборотень склоняется к уху и шепчет еле слышно.
– Будь хорошей девочкой. Получше изображай влюблённую невесту, чтобы присутствующие не пошли на корм моим волкам. Они только обрадуются охоте на людей.
–
– Ох дорогая, ты и понятия не имеешь на что я способен ради любимой жены.
– Но я ведь не она.
Он поднимает моё лицо, взяв подбородок двумя пальцами, и внезапно целует в губы. Внутри всё переворачивается, еле удаётся прервать нежеланный поцелуй. Ищу глазами Доминика, но наёмника нигде не видно. Хочется сесть на пол и разрыдаться, выпустить всё, что накопилось. Сердце мерзко щемит. Я впиваюсь злым взглядом в своего мучителя. Он игриво вскидывает бровь и довольно ухмыляется. В серых глазах удовольствие от победы, одержанной над соперником.
– Ты только моя, Кейлин!
Танец подходит к концу. Приглашённые хлопают и без остановки твердят, как мы с Питером идеально подходим друг другу. Я натягиваю на лицо любезную улыбку, кивая всем без разбора. Из-за рвущихся наружу слёз гости расплываются пятнами. Тошнотворный спазм скручивает желудок. Тяжело строить из себя невесту, когда в сердце другой.
День наконец заканчивается, как и театральное выступление, в котором участвовала не добровольно. Все расходятся, а я радуюсь завершению пытки. Одна мысль скрыться в предоставленной для меня спальне. Когда последний приглашённый уходит, сразу направляюсь к лестнице.
– Хорошая из тебя актриса. Ты умничка!
– Не слишком ли ты жесток, Питер? – спрашиваю, даже не поворачиваясь к нему.
– Я просто хочу вернуть свою Кару.
– Она умерла много веков назад.
Не намереваясь продолжать бессмысленный разговор, поднимаюсь к себе и запираюсь в комнате, несколько раз поворачивая ключ в замке. Будто деревянная дверь способна остановить чудовище в коридоре.
Расхаживаю по спальне, пытаясь успокоиться. Доминик точно видел поцелуй. Страшные мысли прокручиваю в голове снова и снова, словно мазохист причиняя себе боль. Хватаю ночнушку со стула и направляюсь в душ. Ополоснусь. Может прохладная вода вернёт разуму хладнокровие. Но капли бьющие по лицу, совершенно не спасают. Так и простудиться недолго. Делаю её горячее и распускаю волосы, позволяя струям вымывать лак из прядей, которым закрепляла причёску. Выбираюсь, так и не расслабившись. Надеваю шёлковый комплект для сна и выхожу из ванной, просушивая влажные локоны полотенцем. Сердце начинает неистово биться в груди, чувствуя его присутствие. Я замираю в проходе. Наёмник стоит у комода и рассматривает баночки с кремами, принюхиваясь к ягодным ароматам.
Пиджак валяется на кровати, а рукава рубашки засучены, и пуговица на вороте расстёгнута. Он лениво оборачивается, заодно осматривая комнату.
– Если тебе нужна была роскошь, почему не попросила меня? Поверь могу себе позволить. Просто не из тех, кто демонстрирует богатство.
– Мне не нужны деньги.
Он начинает смеяться, а я подбегаю к нему и закрываю рот ладонью.
– Шшш…нас услышат.
Он убирает пальцы.
– Боишься, что женишок узнает про визит бывшего
– Не надо! – молю не в силах вытерпеть режущий душу вопрос.
– От чего же? Ты же не пощадила меня, когда усыпила и уехала, оставив одного у Кигана. – желваки на красивом лице ходят ходуном.
Протягиваю руку и касаюсь напряжённых скул.
– Так было необходимо.
Убираю ладонь, но он перехватывает её и возвращает на щеку.
– Почему ты приняла решение без меня?
– Ты бы не отпустил.
Наши глаза встречаются, и я вновь забываю, как нужно дышать.
– Всё слишком сложно. – шевелю лишь губами, не издавая ни звука.
Он склоняется, а моё сердце падает в ноги, страстно желая ощутить его губы на моих.
– Ты действительно считаешь произошедшее в хижине ошибкой? – спрашивает касаясь кончиком носа моего носа.
– Что я считаю уже неважно. – пытаюсь проглотить застрявший комок в горле, но испытываю лишь дискомфорт, во рту слишком сухо.
– Мне важно.
Молчу, не зная, что сказать.
– С ним ты погибнешь. – начинает злиться.
– Зато погибну только я одна. – не контролируя себя, говорю лишнее.
Наёмник резко отходит и начинает наматывать круги по комнате.
– Глупышка! Ты не обязана жертвовать собой ради других. – наёмник бьёт кулаком по стене, пробивая дыру и заодно ломая собственные пальцы.
Но потом выпрямляет их, вставляя на место.
– И просто плюнуть на невинных и на… – не заканчиваю фразу.
Хотела сказать «тебя», но вовремя остановилась. Он и так очень зол.
– И? – проводит рукой по тыльной стороне своей ладони, вытирая кровь с расцарапанных костяшек.
– Уходи, Доминик. – опускаюсь на кровать, ноги совсем не держат.
Я сижу и гляжу на крупную фигуру, мечтая прильнуть к спине, но вместо этого сжимаю покрывало в немеющих пальцах. Стараюсь унять не столько сердце, сколько душу, желающую найти покой в объятиях любимого. Безумно хочу раствориться в родном хвойном аромате.
– Прости! – опускаю глаза, скрывая истинные чувства.
Он подлетает ко мне, хватает за плечи и трясёт.
– Чем выбить дурь из твоей маленькой головки?
– За меня не беспокойся. Альфа испытывает ко мне настоящие чувства. Я действительно дорога ему.
– А мне нет? Потому ты позволила другому мужчине поцеловать себя?
– Вполне естественно, когда будущие муж и жена целуются.
На самом деле очень хочется оправдаться, рассказать почему поступаю подобным образом, но если признаюсь, Доминик сорвётся и помчится к альфе, словно натравленный мной бешеный волк.
Глава 20
Я стою под ночным звёздным небом. Потерян без своей маленькой Банши. Сердце мучается, страдает и безумно скучает по ней. Дни проходят, растягиваясь в вечность. Они словно изощрённая пытка, текут медленно и тоскливо, испытывая мою выдержку. А в душе селится непогода, сырая и холодная. Постоянные поиски утомляют, но не сдаюсь. Еду из города в город, вновь и вновь прочёсывая уже изученную местность. Мне так больно и одиноко. Хочу взглянуть в прекрасные яркие глаза, утонут в их глубине, ни о чём не задумываясь и не оглядываясь на преграды. Просто раствориться в нежности прикосновений.