Бантик

Елена Кочергина

Бантик

Глава 1

Новый хозяин

Моя жизнь началась не тогда, когда я появился на свет. Тогда не было ничего примечательного. Я называл это в своей маленькой головке «светленеем», «поравставанием», «бездумнобеганьем», «чтодалипоеданием» и «пораспанием». Помню, в том месте со мной была еще одна такая же пушистая, очень похожая на меня. Мы даже спали на одном коврике вместе. Она меня не обижала, даже поначалу мыла мне шёрстку, лизала голову, живот, мокрая и тёплая такая… Интересно, кто это мог быть? Больше такие дружелюбные пушистые мне не встречались. Смутно

Светленее всегда сопровождалось одинаковыми звуками и событиями. Первый звук – скрип, потом кашель, сморкание, шуршание, и наконец самое приятное – топот. «Сейчас, сейчас!» Это было неуправляемо – штучка-закорючка, которая находилась сзади меня, начинала вертеться, а где-то в шее так и припирало издавать громкие звуки навстречу большим существам. Они нас кормили и уходили почти на весь день, ни разу не погладив, как ни старался я им понравиться. Так и продолжалось день за днём. И всё бы ничего, но, когда начинало темнеть, «большие и странные» приходили домой ещё с одним «странным», но поменьше, чем они. Он отличался, в плохом смысле. «Большие» делали полезное и хорошее, а тот, что поменьше делал всё наоборот. Я не знал, где спрятаться! Но пытался. Очень ждал пораспание – моё единственное спасение.

К «большим» иногда приходили другие «большие». Мне говорили: «Бант, не гавкай!», я это слышал много раз, а еще это: «Бант, кушать!» Что-то токало меня на то, чтобы отзываться и бежать на голос. Получается, я – Бант, а ещё я гавкаю и кушаю. Один раз снова пришёл другой «большой», новый, мне незнакомый. Я, конечно, гавкал! Голос у него был приятный, и руки пахли вкусно. «Большие» болтали:

– А имя уже дали ему?

– Бант.

– Сколько ему?

– Два месяца. Хотели оставить, но сын так его замучил… Бедному деться некуда. Мамочку его не трогает, она за себя постоять может, а этого боюсь палкой прибьёт или глаза выколет. Маленький еще, глупый, только в ясли начали водить.

–Бант! Бантик! Поедешь со мной на машине кататься?

Не понимал я, о чем они болтали, только слышал своё имя пару раз. Новый «большой» протянул руки, а я со своей заводной штучкой-закорючкой сразу к нему подбежал, и так хорошо себя почувствовал, как на коврике со второй пушистой. Ладони у него были горячие и широкие.

Глава 2

Новый дом

– Хороший пёсик! Бантик!

Новый «большой» спрятал меня во что-то тёплое, очень близко к нему, я мог слышать его дыхание, слышал, как что-то непрерывно стучало, у меня так же что-то всегда стучит. Вынес из дома. Снаружи было много свежего воздуха. Я вдыхал и, помню, глазам было неприятно, слепило что-то яркое.

– Сейчас, Бантик, сядем в машину и поедем домой. Там с Дашкой познакомишься.

Хлопок, жужжание, странное ощущение. Все начало двигаться вокруг, я смотрел очень внимательно и ощутил впервые новое состояние – я назвал его «страшнотрясием». Будто у меня внутри был встроен механизм, о котором я раньше не имел представления. Дрыгало всё, мои передние две штучки, задние две штучки, закорючка и всё остальное.

Остановились, жужжание прекратилось. Новый хозяин так и нёс меня, прижав и поддерживая снизу руками. Вошли в скрипящую дверь, поднялись по ступенькам, зашли в большую коробку, похожую на машину – она тоже жужжала и двигалась. Двери коробки раскрылись, вошли еще в одну дверь и вот мы на месте. Меня спустили на пол. Здесь меня уже ждали трое новых «больших» и один поменьше.

– Кирюша! Смотри, кого я привёз.

– Папа! Это собака! Ух ты! Какой он маленький, хорошенький!

– Это Бантик.

– Что за имя такое для собаки, Бантик? – спросил старый «большой».

– Ну, так хозяева его бывшие назвали.

– А что, подходит ему это имя, – сказала другая «большая», – ушки у него вон какие удивительные, как бантик на голове. Это чихуахуа?

– Не знаю, проверь в интернете. Хозяева писали в объявлении тойтерьер.

– Ну, что-то на тойтерьера он совсем не похож, глянь, какой хорошенький, миленький. Носик курносый, глаза навыкат, лапки правда длиннее, чем должны быть. Может смесь? Посмотри, вот фото чихуахуа, а вот тойтерьер. Разница есть.

– Значит, чихуахуа.

Тут раздался громкий мелодичный звук, мне сразу захотелось его повторить. Я начал издавать длинные протяжные завывания, стараясь уловить нотки. «Большие» засмеялись и захлопали.

– Ой, какой молодец, Бантик! Как хорошо поёшь! Еще музыку!

Это была музыка.

– Мама, это твой телефон!

– Иду, Кирюш.

Это мама, а это Кирюша, а тот, что меня вёз – папа. Мама говорила по телефону.

–Привет. Не занята. Просто Игорь собаку купил, только домой зашёл, знакомимся. Хорошенький, да. Чихуахуа. Рыжий. Глаза и нос тоже рыжие, только белое пятнышко на лбу и на грудке немного. Уже песни нам поёт. Хорошо, я позже перезвоню.

Тут в углу что-то шевельнулось, я сначала даже и не заметил, что там что-то есть. Ура! Я здесь не один пушистый. Огромный комок шерсти с огромными светящимися глазами отвернулся, махнул хвостом и вошёл в чью-то спальню. Я ничего не мог поделать со своим любопытством.

–Смотри, хвост крутится, как заводной! – сказал Кирюша.

Так, крутящаяся штучка сзади – это хвост. Он хоть и был частью меня, но всегда предательски выдавал моё настроение. Его невозможно было усмирить. Побежал за пушистым комком. Он зашипел. Понял, понял, ухожу…

– Дашка, не обижай бантика! Он маленький, – крикнул тот, что постарше.

– Бантик, на! – это донеслось из другого места, я сразу побежал на зов. Обычно «на» означало, что дадут что-то покушать. Вторая, что была постарше, накладывала в тарелку на полу свежесваренные кусочки курицы и звала меня.

После «чтодалипоедания» я отправился исследовать территорию. Места было много, три больших коридора, пять больших комнат, одна из которых пахла едой. В трёх стояли кровати, а еще в одной – длинный диван и шкаф-великан. Я сразу почувствовал, на какой кровати кто из «больших» спал. В одной комнате было сразу три запаха – папы, мамы и Кирюши. Моё новое местечко уже ждало меня. Маленькая уютная лежанка, как раз по размеру, в пятнышко, мягкая и приятная на ощупь.

«Большие» улыбались, наблюдая за моими действиями, то звали меня к себе, то бросали игрушку, гладили, хлопали по спине, снова гладили, целовали в лоб все по очереди. Я так набегался и с нетерпением уже ждал «пораспание», даже не помню, как уснул, помню, что в своей новой лежанке под маминой и папиной кроватью.

Дашка

Это чудище вообще жило свой жизнью, ей ни до кого не было дела. Она спала и ела, снова спала и снова ела. За всеми наблюдала из углов, с возвышенностей. Иногда мне удавалось подбежать и зарыться носом в непроходимые заросли её персидской шерсти. Она меня не трогала, только высокомерно окидывала взглядом и уходила подальше. У меня, конечно, и без неё было много дел, некогда было тратить драгоценное время на скучную статую.