Банзай, земляне!
Шрифт:
Покончив с привычной рутиной, сели ужинать. Основу походного рациона составляли плитки белково-жирового концентрата, в обиходе именуемые сухарями. Обезвоженные и спрессованные до кирпичной твердости. По ощущениям как халва, только несладкая. Жесткие плитки размачивали в воде, набранной из чана в орочьем блиндаже. Предварительно туда бросили пару ядреных химических таблеток для дезинфекции. О лютых инопланетных вирусах и личинках невиданных паразитов помнили всегда. Кофе сварили в микроволновке.
Ели, разговоры разговаривали. Сразу про все
– Смотреть на армейскую хавку без нерва не могу. Уйду на дембель – месяц в ресторанах жить буду.
– Дурень! В этом хавчике вся сила и мощь нашей победоносной армии. Смотри! Во! Бицепс, как футбольный мяч. И у тебя такой же. А на гражданку вернешься, перейдешь на нормальный рацион и за полгода сдуешься, как воздушный шарик. В еде вся сила, брат.
Брат – таким было обычное, хотя и противоречащее уставу обращение в армии землян. Не господин, не товарищ, а брат. В десятках парсеков от родных миров, в окружении враждебных форм инопланетной жизни ощущение родства с себе подобными обострялось до предела. Это было вроде потребности – иметь возможность назвать братом кого-то, похожего на тебя.
– Что читаешь, сержант?
– Тактика малых подразделений в условиях галактической войны. Подробное руководство к действию для младшего офицерского состава. Одобрено министром обороны. Монументальная брошюра, бойцы! Натурально, про нас с вами. Здесь написано, как небольшой, но хорошо обученный отряд может гавкнуть решающее слово в глобальном космическом конфликте. Рекомендую всем ознакомиться.
– А я рекомендую всем дунуть, если товарищ сержант не возражает.
– По чуть-чуть – не возражаю.
– И орочьей бормотухой заполируем!
Бульбулятор пошел по кругу. Следом за ним трофейные бутыли.
– Не-е. Лучший в мире наркотик – это все-таки водка. И еще сгущенка.
– Сгущенка – наркотик. Факт.
– А я бы хотел при случае убить какого-нибудь президента.
– Чего это тебя вдруг пробило?
– Освальда вспомнил. Вот сами посудите. Мазёвый сегодня орков штук восемьдесят ухлопал из их же собственного оружия. И кто об этом вспомнит через неделю? А Освальд грохнул какого-то президентишку. Одного-единственного человечка, имени которого сразу и не вспомнишь, а прославился на тысячелетия. Я бы тоже так хотел.
– А если бы у меня был выбор, в кого стрелять, я бы первым делом своего папашку к стенке поставил.
– За что?
– За то, что он старый злобный ублюдок. За всю жизнь я от него ни одного доброго слова не услышал. У меня к оркам такой ненависти нет, как к нему.
– Своего старика я бы тоже прирезал с удовольствием.
– А я своего отца люблю.
– Это все оттого, брат Кумар, что ты его плохо знаешь. Старые козлы – они все козлы.
– Я слыхал, что храмовники, которых мы здесь покрошили, людей жрут. Убитых, раненых, пленных – всех подряд. Если это правда, я их буду гасить, пока мне патроны бесплатно выдают. Даже если война кончится, все равно тварей мочить буду.
– Зря ты так. Может, у них национальная традиция такая.
– Людей жрать?!
– Вообще любых врагов, какие попадутся.
– Интересно, а орков кто-нибудь из наших есть пробовал? С голодухи или еще как.
– Бля! Ну не за столом же о такой херне!
– За столом об этом и вправду неинтересно. Меня больше другое волнует. Что за чудо на свет родится, если кто-то из наших с их бабой ляжет?
– Ща блевану!
– А ты чего спрашиваешь? Уже обрюхатил какую-то?
– Пошел ты! Я ж с научным интересом спрашиваю.
– Межрасовые браки между людьми я еще понять могу, хотя и не одобряю. А чтоб с орками?! Фу! Как представлю эти зеленые титьки… Все равно что на недельную покойницу залезть.
– А что плохого в межрасовых браках? У меня на гражданке девушка осталась такая.
– Какая еще такая?
– Восточная.
– Завязывай с этим делом, Кумар. Серьезно тебе говорю. Это ж сродни зоофилии!
– Почему?
– Ты его не слушай, Кумар. Он у нас известный расист и ксенофоб. На особом контроле у замполита и психолога части.
– Я хотя бы на дизеле не сидел, в отличие от некоторых.
– А я, если этого прапора еще раз встречу, по второму разу ему всю калитку вынесу. Побежит в медбат новые зубы отращивать. И пусть меня за это снова сажают. Таких уродов, как этот прапор, вообще отстреливать надо. Храмовник, кстати, пидарас он эдакий, два зуба мне вынес. Во! Дыру видите?
– Не грусти, боец. Сходишь в медбат, там тебе новые зубы вырастят. Крепче прежних.
– Ну уж на хрен! Я лучше до дембеля подожду и на гражданке у нормальных медиков подлечусь. В медбате, я чувствую, мне опять такое вырастят, что весь полк уссытся от хохота.
– Слышь, Клюв! А ты их попроси клыки тебе вырастить. Будешь орков-людоедов зубами грызть.
– Да пошли вы!
– Мазёвый, ты че это там слушаешь?
– Музыка древних. Сейчас такой играть не умеют.
– Дай-ка наушничек – заценить. О-о! Мотивчик ничегошный. Бодрит с первых нот. Адреналин поднимает. Сразу хочется кому-нибудь в грызло треснуть. Боевитые парни были эти древние. Перепишешь мне потом пару песен?
– Не вопрос, брат. Музыка отменная.
– Жалко, что язык непонятный. Что это вообще значит: «линкс цву драй фие». На каком это?
– Кажись, на немецком.
– Не слыхал такого. Кто на нем говорил?
– Ну-у?! Немцы говорили.
– А кто это?
– Мы их в двадцать втором веке вместе со всей Европой на дно Атлантики опустили. Или это в двадцать четвертом было?
– За что мы их так? Поют-то вроде неплохо.
– У тебя по истории в школе что было?
– В среднем «2».
– У меня где-то так же, но, по-моему, Европа первой в нас какой-то ракетой пульнула. Вот и замполит все время твердит, что мы за всю свою историю сами ни на кого не нападали. Исключительно в оборонительных войнах подмяли под себя целый рукав Галактики.