Бархатная ночь
Шрифт:
— Я лучше побуду в своей комнате.
— Не могу решить, Эльф, идет ли тебе эта внезапно обретенная мудрость, но я подумаю об этом, — сказал Рис, широко ухмыляясь.
И прежде чем Кенна успела выразить свое недовольство этим дурацким прозвищем, Рис увел Ивонну и Ника. Только отзвук веселого смеха донесся до ее ушей из коридора.
— Ужасный человек! — с чувством объявила Кенна пустой спальне. — Лучше бы он остался на континенте. Они с Наполеоном стоят друг друга. — Мгновение спустя Кенна уже улыбалась. Как хорошо, что Рис снова в Даннелли!
Ивонна должна была вернуться не позднее чем через час, поэтому Кенна села у камина и взял в руки книгу. «История Тома Джонса» не относилась к той литературе, которую
Кенна с головой погрузилась в злоключения Тома Джонса и, случайно бросив взгляд на часы на каминной полке, с удивлением обнаружила, что прошло почти полтора часа. В течение десяти минут она с любопытством гадала, чем там занимается Ивонна. Танцует с Николасом? Или же брат представил ее какому-нибудь молодому человеку?
Кенна попеняла на себя за такие плохие мысли о Нике, но правда есть правда. Внешне похожий на Риса, Ник внутренне, по своей сути был совершенно другим: легкомысленным и склонным к проказам. Рис же — тут Кенна долго искала нужное слово — неизменно отличался мудростью. Участвуя в развлечениях или шалостях, он проявлял врожденную осторожность. Кенна была вынуждена признать, что в присутствии Риса она всегда чувствовала себя под надежной защитой. Можно не сомневаться, он сейчас с Ивонной! Эта мысль успокоила Кенну еще на пять минут, а затем она поняла, что больше не выдержит ни секунды.
Приняв решение, Кенна отложила книгу. Она залезла в шифоньер красного дерева и выдвинула подряд все ящики, обнаружив то, что искала, в нижнем из них. Через несколько минут вместо девочки в комнате стоял разбойник под стать тому, что побывал здесь раньше.
«Сойдет, — решила Кенна, критично разглядывая себя в зеркале. — Правда, не слишком оригинально. Этот наряд во многом уступает костюму Клеопатры, который мы обсуждали с Ивонной незадолго до происшествия в башне, но вполне подходит для моих целей».
Чем дольше Кенна смотрела на себя, тем сильнее убеждалась, что даже Ивонна не узнает ее. Нижняя половина лица была закрыта черным шерстяным шарфом, а черная шляпа, похожая на ту, что надел Рис, оставляла в тени глаза. Черный бархатный камзол от старого костюма для верховой езды поверх белой льняной ночной рубашки, которая раньше принадлежала отцу, дополнил ее разбойничий наряд. Подол рубашки Кенна засунула под черные бриджи, которые в свою очередь заправила в сапоги. Бриджи и камзол были несколько маловаты, а сапоги жали, но Кенна поздравила себя с тем, что не выбросила их. То, что было сейчас на ней, являлось почти забытой частью ее гардероба. Она убрала вещи в самый дальний угол шкафа, когда дала слово, что прекратит дикие скачки верхом. Эти детали туалета она могла бы извлечь из шкафа давно — Кенна уже на следующий день пожалела о своем обещании, — если бы не обнаружила, что новый костюм не так уж сильно ограничивает ее свободу. Скоро она возобновила прогулки верхом, и лорд Данн с удовольствием отметил, что его дочь прекрасно держится в седле.
Кенна довольно улыбнулась, думая, как забавно будет увести Ивонну из-под самого носа брата и Риса. Забрав под шляпу непослушный локон рыжих волос она быстро вышла из комнаты.
Кенна уверила себя, что здравый смысл заставил ее выбрать проход для слуг, а не парадную лестницу. Вспомнив, сколько слуг, горничных, конюхов, грумов, поваров и прачек работают в Даннелли, она подумала, что ей повезло, ведь она не встретила никого из них.
Отведенная
Держась подальше от кухни и винного погреба — этим вечером весьма оживленных, — Кенна проскользнула из коридора в комнату, где обычно заправляли лампы. Оттуда она пробралась в другой коридор и торопливо зашагала на звуки музыки. Она чуть было не столкнулась с бегущим по своим делам лакеем и долго потом хихикала, глядя, как он мчится, не поднимая глаз.
Кенна легко затерялась в толпе гостей в большом зале. Оглядываясь по сторонам, чтобы ненароком не столкнуться с отцом, Кенна старательно держалась за спинами рыцаря и его прекрасной дамы, дьявола в красном одеянии, римского сенатора и двух пастушек. Косясь одним глазом на золотую пряжку, которая удерживала на плече тогу сенатора, Кенна наконец увидела отца и вздохнула с облегчением. Она не знала, как долго еще сможет хранить серьезность в обществе сквайра Биттерпенни. «В самом деле, — думала она, — старик мог бы сообразить и спрятать свой жирок под чем-то более основательным, чем тога и сандалии». Невнятно пробормотав слова извинения, Кенна отошла к стене и уже оттуда смотрела, как ее отец вывел на танец свою жену.
Если бы она сама не помогала лорду Данну выбирать костюм, то все равно легко узнала бы его. Ее отца отличала какая-то особенная осанка и манера поведения, которая делала других людей в его присутствии незначительными пигмеями. Но не высокий рост, который унаследовала и Кенна, или горделивое спокойствие, которое, к сожалению, ей не передалось, заставляли остальных смотреть на Роберта Данна с уважением и даже некоторой завистью. Утверждали, что его светлость обладает дьявольским везением: все, что попадало ему в руки, тут же начинало приносить доход. Поместья Данна были свободны от долгов, земли славились плодородием, слуги и крестьяне готовы были умереть за хозяина, а все его предложения в парламенте проходили без единого голоса «против».
Реальность, как знала Кенна, не имела никакого отношения к удаче, а заключалась в талантах ее отца. Он сам был кузнецом своего счастья и всего добился своими силами.
Кенна бросила взгляд на толпу и подумала, что здесь наверняка есть те, кто не может простить лорду Данну красавицы жены, но она знала, что есть и те, кто считал, что прелестной французской эмигрантке графине Викторине Дуссо невероятно повезло.
«Другой такой красивой и счастливой пары не найти», — гордо подумала Кенна. Лорд Данн нахмурился, выслушав предложение жены одеться пиратом, но затем шутливо поднял руки, когда Кенна и Ивонна горячо поддержали этот план. Сейчас, в синем бархатном камзоле, высоких, до бедер сапогах, с отделанной серебром шпагой на боку, он казался самим сэром Фрэнсисом Дрейком, ведущим свою леди по палубе корабля «Голденсинд».
Кенна слегка поправила шляпу. Глядя на Викторину и Роберта Данн, никто бы не подумал, что у этой пары уже есть взрослые дети. Викторина была непередаваемо изящна и грациозна, ее движения в танце настолько совпадали с движениями партнера, что создавалась иллюзия единого и неразрывного образа танцующих.
Кенну всегда восхищала элегантность Викторины. В платье, которое она скопировала с одного из портретов в галерее, Викторина Данн больше походила на леди елизаветинской эпохи, чем сам оригинал. Накрахмаленный белый воротничок непостижимым образом подчеркивал фарфоровую белизну кожи, одновременно придавая волосам золотистый оттенок. Ее платье было прошито золотыми нитями и буквально переливалось, когда Викторина делала па контрданса.