Бархатный диктатор (сборник)
Шрифт:
– К сожалению, не для меня. Отыграться я уже не могу. Ростовщики заедят меня…
– Вы можете отыграться. (Он покачал головою.) Я знаю здесь одну безошибочную предсказательницу. Она сообщит вам верную систему. Заложите ваши часы – и вы сегодня же отыграетесь.
Предсказательница? Достоевский вздрогнул. Он верил в чутье ясновидящих и даже хаживал в прежние времена к гадалкам. В Семипалатинске, в самый разгар романа с Машей, ходил к древней старухе, гадавшей на бобах. Узнавал, не слабеет ли чувство к нему его милой, не угрожает ли измена?
– Предсказательница выигрыша? Что ж, прекрасно. Верю… Хочу верить! Ведите меня к ней.
Вундерфрау
– Так
«Игрок»
Она быстрыми легкими шагами повела его за собою. Прошли колоннаду, клумбы, фонтаны, вышли на театральную площадь. В отсветах огромных окон поблескивал бронзой плаща на высоком цоколе кудрявый певец «Дон Карлоса».
«А, прекрасное и высокое? Поборник чистого разума, жрец духовной свободы – так, кажется, говорил о тебе этот чахоточный энтузиаст с Лиговки? – Так это ты – враг костров и бичей, разделяющих людей и заставляющих их забывать, что они братья друг другу? Гляди, гляди в эти окна игорного притона, учись всечеловеческой любви в этой фабрике самоубийц, лови здесь всемирное лобзание…»
Он гневно сжал кулаки, но быстро опустил их в карманы. Бронзовый Шиллер, вздымая орлиную голову, продолжал с восторженной думой, слегка улыбаясь, смотреть на темную листву курортного парка.
Спутница ускорила шаг. Они прошли каштановую аллею, торговую площадь, узенькие извилистые переулки, ведущие к синагоге. В одном из них остановились у темного старинного дома с нависающими этажами и высокой черепичной кровлей. «Как на эстампах в биографиях Шиллера», – вспыхнуло зарницей воспоминание. Расшатанной и скрипучей лестницей поднялись на третий этаж. Долго стучали бронзовым молотком в медную дощечку. Наконец после продолжительных расспросов сквозь закрытую дверь и прерывистое мелькание света в дверном глазке зазвенели ключи, заверещал запор, их впустили.
Нагоревшая свеча в плоском шандале еле давала возможность рассмотреть жилье и его обитательницу. Только в третьей комнате сгорбленная хозяйка выпрямилась, зажгла канделябр и усадила посетителей.
Это была женщина лет шестидесяти, с дряблыми, висячими щеками, увядшим кадыком и болезненно опущенными веками. Она причесывалась по моде тридцатых годов – с гладким пробором и гребнем. «Совсем тетка Куманина невестой…» Видимо, она хорошо знала Селесту Могадор и относилась к ней с полным доверием.
Та быстро изложила дело, отрекомендовала господина иностранца и предложила в залог его золотые часы.
– Вам известны мои условия? – чуть приподняла веки и даже слегка запрокинув голову, чтоб взглянуть на посетителя, произнесла деловым тоном пророчица из Юденгассе, беглым и уверенным взглядом осмотрев и оценив часы.
– Кажется, не вполне…
– Итак, я берусь сообщить вам безошибочную систему выигрыша некоторой суммы. Строго следуя моим указаниям, вы можете сегодня же отыграться и заработать себе на отъезд вполне приличный капиталец. Я выдам вам сейчас сверх того одну тысячу гульденов в кредитных билетах герцогского банка – под залог этой суммы я и согласна принять ваш полухронометр – и словесно десять процентов с вашего чистого выигрыша по собственному вашему заявлению. Как видите, я широко доверяю вам, – скривила она свой увядший рот ужасающей усмешкой любезности. – Вы обязуетесь только распиской уплатить мне три тысячи золотом не позже пятнадцатого.
Он нервно кивнул головой.
– Эти условия для меня приемлемы.
– В таком случае, пишите расписку.
Она пододвинула к нему чернильницу.
– Ваш точный адрес, прошу вас, отель, номер комнаты…
– Быть может, мою профессию и семейное положение?
В нем начинало подниматься раздражение. Еще немного, и оно зальет его волной возмущения. Он бросит все и уйдет – и будь что будет, хоть гибель…
Было душно и тягостно. Зарницы раздирали небо и трепыхались где-то за Рейном. Видимо, надвигалась гроза…
«Как бы не приключилось припадка», – думал он, пока старуха, любезно отклонив его сарказм, протягивала ему листок вексельной бумаги:
«Я, нижеподписавшийся, Теодор (вот еще выдумали парикмахерское имя!) Достоевский (дубль-ве, ипсилон… черт), обязуюсь…»
Между тем, старуха тщательно просматривала какие-то записки, таблицы, схемы разграфленных цифр. Она что-то соображала, постукивала пальцами по столу и даже шевелила губами.
– Итак, майн герр, – она в одно мгновение проверила расписку и энергично промокнула ее, – совершенно правильно! – Итак, по сводкам последней недели, в том числе и вчерашнего дня, на сегодняшний вечер следует ждать – на крайнем левом столе центрального зала – перевеса черной, нечетной и пасса. Держитесь этих обозначений. Зеро выходил довольно часто и, стало быть, истощил себя. Хотя по статистике он и выходит каждые тридцать ударов, все же не рискуйте сегодня ставить на него. Избегайте также цифр: девять, семнадцать, восемнадцать, двадцать три и тридцать один, – быстро просматривала она таблички, – напротив, смело ставьте на семь, двадцать восемь и тридцать шесть – за ними огромное количество шансов. Впрочем, будьте осторожны и не очень возвышайте ставку… Это – текущая практика. Что же касается принципа…
– «Тройка, семерка, туз», – начинало стучать в виски назойливо и мучительно. Курортная пиковая дама! Зловещая старуха, открывающая тайну выигрыша… Уж не было ли у нее своего Сен-Жермена и Калиостро? Уж не суждено ли мне сойти с ума? Герман без пистолета…
Становилось невыносимо душно. Кровь пульсировала в виски: семь, двадцать восемь, тридцать шесть…
– Что же касается принципа, то я сообщу вам один из самых верных способов приобрести не очень головокружительную, но весьма приятную сумму. Особенно если вы не хотите рисковать преследованием всегда неверного номера. Вас устраивают двадцать – двадцать пять тысяч?.. В таком случае рекомендую вам выждать серию, скажем, красных пять раз подряд. Тогда ставьте на черную один фридрихсдор. Если снова выпадет красная – два золотых на черную. И так далее, пока хватит ваших ресурсов. Серия обыкновенно прекращается на шестом, седьмом ударе, вы же пять пропускаете и только с шестого начнете играть, вы можете выдержать десять, двенадцать ударов. Этим путем, не отклоняясь ни на йоту от принятого принципа, не увлекаясь и не повышая ставок, строго держась поставленных границ, вы несомненно и безусловно выиграете в несколько вечеров нужную вам сумму.
Он быстро записывал указания предсказательницы в свой блокнот рядом с перечнем припадков за последнее полугодие, режимом доктора Труссо и косо занесенной на поля неожиданной записью: «Большая часть этих благодетелей и установителей человечества были особенно страшные кровопроливцы».
– Но помните – спокойствие, обдуманность, внимание и непреклонная верность принципу.
С легким звоном массивной цепи она опустила часы в ящик и защелкнула замок. Из соседней комнаты она вынесла пачку кредитных билетов, заклеенных бандеролью.