Шрифт:
Нью-Йорк, Нью-Йорк
По окну снова барабанит дождь. Второй раз за день. Мы с Джоном выключили свет во всём доме и сели смотреть фильм. Уютные тонкие пледы, подушки, наш мягкий диван и целая миска сырного попкорна. Трейлер выглядел очень заманчиво, однако сам фильм не оправдал ожиданий – мы просмотрели уже около половины, а я до сих пор не поняла, что же там на самом деле происходит?
Джон, в отличии от меня, вообще не смотрит. Даже от попкорна отказался. Ему не сидится на месте: то бегает за очередным
Лично я никакого звонка не слышала. И сколько бы ни прислушивалась, так и не услышала. Джон вернулся спустя пару минут, плюхнулся на прежнее место, забрался под плед и положил голову на мои колени. Пора бы начать беспокоиться за его состояние, но я знаю, что заставляет Джона так нервничать.
Неделю назад нас пригласили на дружескую хэллоуинскую вечеринку в Нью-Йорке. Хотя правильнее будет назвать это чем-то вроде встречи выпускников. Из гостей на вечеринке будут все те, вместе с кем я и Джон учились в Бруклинской академии. И противный Джеймс Тотти, и Моника Риччи. Ох, я не ладила со всеми, но эти двое оставили особый отпечаток в моей памяти!
Идеей поехать, отметить Хэллоуин в кругу знакомых лиц, мы с Джоном загорелись сразу. Даже несмотря на то, что я не большая любительница вечеринок, любопытство разбирает посмотреть вживую, как изменились все те, кто не давал мне покоя во время учёбы. Джона же подзуживало огромное желание показать всем, что он «выбился в люди».
Но настрой мистера Джона Барлоу кардинально менялся каждые несколько часов.
– Слушай, может, не поедем никуда? – снова начал он.
Джон перевернулся на спину и смотрит на меня своим самым жалостливым взглядом, на который только способен.
– Ты же сам согласился. – напомнила я и погладила его по щеке кончиками пальцев. – Чтобы утереть нос противному Джеймсу Тотти.
Джон скривился, всем своим видом показывая, как ему неприятна тема разговора. Он рывком поднялся, подвинулся ко мне вплотную и крепко обнял одной рукой, склонив голову на моё плечо.
– Он всё ещё меня так бесит! – пробубнил Барлоу. – Я видел его фотки в сети, он даже не изменился! – Джон смотрел на меня так, будто я тоже должна знать, как спустя столько времени выглядит Джеймс. – А как он тебя доставал? Разве тебе будет приятно с ним после всего этого встретиться снова? – он помотал головой. – Я же о тебе забочусь!
– Во-первых, это было давно. – загнув палец, перечисляла я. – А во-вторых, теперь мне плевать. Это не причина остаться дома. Тем более в Хэллоуин! – я сделала паузу, а затем мне самой же пришлось её нарушить. – Так ты хочешь ехать или нет? – а затем добавила: – Я поддержу тебя. Любое решение.
– Ну, Инди! – Джон нервно отпрянул и глядит на меня, недовольно сморщив лоб. Будто я его заставляю соглашаться. – Что мы не видели в Нью-Йорке? – почти выкрикнул он и вскочил на ноги. Джон упёр руки в бока и нервно расхаживает перед телевизором, который я, между прочим, всё ещё смотрю. – Ну вот сколько мы оба там жили? Сколько? Года три точно!
Если бы я не знала его так долго,
В любой другой Хэллоуин Джон уже активно готовился бы к бесконечным вечеринкам и мог пропадать в компании пьяных и разодетых под нечисть друзей целых несколько дней, но после жуткого дома в Бруклин-Хайтс, Хэллоуин в Нью-Йорке перестал быть для него весёлым.
Я лениво потянулась, подняв руки над головой, и встала. Глаза Джона в панике не останавливаются. Он пыхтит, как паровоз, дёрганный и с самого утра, когда вновь решает, что идея с поездкой дурацкая, пытается придумать достойную отмазку, чтобы не ехать в Нью-Йорк.
То Джон вплоть до самого обеда ходил за мной и убеждал, что внезапно подхватил самую заразную болезнь на свете и у него с минуты на минуту поднимется крайне высокая температура, потом вспомнил, как пару дней назад поскользнулся, и травма так удачно дала знать о себе только сегодня: «А вдруг это перелом?»
Правда, проблески смелости и здравого смысла у Джона тоже случались. После обеда, например, он, донельзя довольный собой, пошёл сам собирать вещи, напевая себе что-то весёлое под нос. Энтузиазма хватило всего на полчемодана, но это уже кое-что. Думаю, как раз к завтрашнему вечеру проблесков смелости Джону вполне хватит, чтобы собрать всё необходимое в поездке. Пусть и за несколько подходов.
Телевизор выключился по первому нажатию красной кнопки на пульте. Я мягко улыбнулась и обняла Джона. Его сердце колотится, как у зайца, и точно вот-вот выпрыгнет из груди, чтобы нестись далеко-далеко от пугающих воспоминаний о Нью-Йорке.
Джон обнял меня в ответ и прижался. Он тёплый, почти горячий не то от напряжения и страха, не то свитер при вполне себе летней погоде в Эл-Эй явно лишний.
– Инди, разве тебе не страшно? – вкрадчиво прошептал Джон над моим ухом. – Ты помнишь тот дом? – он отпрянул только для того, чтобы увидеть мои глаза, а затем снова прижался ко мне всем телом. – У меня до сих пор от него мурашки!
– Не знаю, как ты, а я туда не собиралась. И Нью-Йорк ведь такой большой! – я не смогла не улыбнуться. – В любом случае, Джон, даже если мне что-то снова взбредёт в голову, и меня потянет в Бруклин-Хайтс, залезть в какой-нибудь брошенный дом, я не испугаюсь. Пока мы вместе, всё будет хорошо. – я пожала плечами. – Да и зачем? Мы сделали это для того, чтобы переехать сюда, в Лос-Анджелес, а теперь мы здесь живём.
Заулыбался. Мне не всегда нужно видеть лицо Джона, чтобы знать, что он совершенно точно улыбается.
– Я тебя люблю. – вполголоса сказала я и поцеловала Барлоу в щёку, приподнявшись на мысочках.
– Я тебя тоже люблю. – Джон чмокнул меня в висок и прижал к себе сильнее. – Очень, очень, очень, очень люблю! Больше чем всё-всё!
Следующим утром мы оба были в аэропорту. Пока я пила очередную чашку кофе, чтобы хотя бы не выглядеть сонной мухой, Джон изо всех сил старался убедить себя, что в Нью-Йорке действительно бояться нечего.