Барнар — мир на костях 3
Шрифт:
— Вам случайно не нужен новый набор папильоток? — спросил чародейку Саймон.
Карлин опешила.
— Что? — вновь переспросила она хриплым мужским голосом.
Эльфиец улыбнулся от её реакции.
— Я просто везу с собой много товара. Подумал, почему бы не начать торговлю безделушками сейчас.
— Не знал, что такой господин, как вы, ведущий своё имя от знаменитого рода, занимается торговлей сам. Или это какая-то новая причуда аристократов?
— Вы правы, сэр Джироламо, я аристократ. Но моя семья обеднела после переворотов
— Деньги никогда не несли благородства, — усмехнулась ведьма.
— Что ж… Вас, наверное, удивит тот факт, что я своими бледными золотыми ручками работаю сам в саду и на своей конюшне. Труд облагораживает. Тут вы согласны?
— Я военный человек, господин Саймон, а потому уважаю только тех, кто защищает короля и родину с оружием в руках, — выдала волшебница.
— А если убрать тот факт, что вы находитесь на службе, то что вы в таком случае скажете?
— Каждый честный труд заслуживает уважения.
— Что вы подразумеваете под словом "честный"? Хотелось бы очень знать.
— Плоды которого помогают даже самым несчастным.
— Интересный ответ. А если я спрошу у вас вот что: имеют ли право на жизнь безработные? Считаете ли вы их паразитами общества?
— Я считаю, господин Саймон, — она закинула руки за спину, — что паразитом можно смело называть любую дрянь, которая определяет, кто и на что имеет право.
— Выходит, вы считаете, что мы все заслуживаем лучшего, несмотря на то, что одни работают не покладая рук, а другие только сидят, жалуются и просят милостыню?
— Оглянитесь вокруг… Видите, бегают собаки среди рядов. Они трахаются, рожают и дерутся за кости. И порой убивают друг друга за кусок ветчины. А мы с вами разумные создания. Нам ли драться? Нам ли решать, кому из нас всё, а кому ничто? У нас есть мозги. Так давайте заставим их работать. Но работать без жестокости. Это будет сложно… Но в этом вся прелесть нашего мира. А жестокость — это прелесть животного мира. И каждый день разумные твари вроде нас с вами должны останавливаться и задумываться над тем, кто мы есть. Суки мы, производящие щенков или мы всё же первооткрыватели, что подарят мир всем. Когда настанет время, что все станут братьями, вне зависимости от данных. Тогда рай спустится с небес сюда…
— Странно слышать подобные речи от военного человека, — заметил собеседник.
— Так и рай ещё не на Барнаре, — рассмеялась Карлин.
— А вы, Джироламо, кем себя считаете? Зверем или разумным созданием?
— А это весьма странный вопрос для рода моей деятельности. На военной службе есть только один вид. Сколько не сбривай шкуру, сколько не спиливай клыки, звери останутся зверями.
— Всё зависит от того, кто приручит.
— Вы полагаете, что в хороших условиях можно перестать быть животным? Я вот слышал, что прогресс видов происходит только в крайне неблагоприятных обстоятельствах.
—
— А вы не задумывались над тем, что же порождает эту самую любовь?
— Вы хотите уверить меня в том, Джироламо, что именно несчастья учат нас любви? Но я с вами не соглашусь. Напротив, любовь, порожденная несчастьем, является самой лживой.
— И в чем же истинная любовь?
— Я не знаю. Я ещё не любил, — Саймон, довольный собой, широко улыбнулся, обнажив ровные белоснежные зубы. — Кстати, Джироламо, как вы полагаете, как стоит воспитывать детей, чтобы они добились определённых высот? У меня нет детей. Но племянники уж больно тупые. Вот я и задумался как-то о том, каким быть в будущем отцом.
Карлин развернулась к нему и смерила эльфа пронзительным взглядом.
— Откуда мне знать? У меня нет детей. Но… Я считаю, что лучше не плодиться, если ты чего-то ожидаешь от приплода. Такие создания, как мы, не должны ожидать. Мы имеем право любить просто так. А когда ты ожидаешь, то ребёнок, скорее всего, вырастет обычным.
— Под обычным вы подразумеваете животные качества?
— Определенно так. Ведь разумные качества выходят за пределы выживания. Разум стремится к ответам на вопросы. В то время как выживание стремится к порабощению.
— Но зачем же тогда рожать ребёнка, если не стоит от него ничего ждать?
— В таком случае лучше не рожать. Ожидание — весьма мерзкая вещь, разрушающая города и сжигающая мирные поселения. Вы будете ожидать успехов от сына, а он будет об этом знать. И когда он об этом узнает, вы потеряете в нём разумное существо. Зверь сорвётся с поводка, чтобы принести вам палочку взамен на угощение. А потом у вашего сына появятся свои дети. И всё повторится.
— Но что, если мой сын тоже задастся тем же вопросом, что и я?
— Тогда рай станет ближе к земле, как никогда ранее.
— А от вас родители чего-то ждали?
Ведьма не знала, как ответить. Ей казалось, что она и так сболтнула много лишнего, ибо их разговор совершенно не походил на те темы, которые доступно обсуждать обычному вояке и распущенному дворянину. Она прокашлялась.
— Мои родители любили меня… И ни черта не ждали.
— Выходит, вы стали великой личностью?
— А что, собираетесь как-то это проверить? — парировала волшебница.
— Нет… Я и так уже заметил, что вы не похожи на остальных, — двусмысленно намекнул Саймон.
Он уже собирался покинуть их, но Карлин не отпускало чувство, что тот знает больше, чем кажется на первый взгляд. И ей необходимо было решить, стоит ли на всякий случай с ним покончить, дабы не подвергать вс"e дело опасности.
— Послушайте, — окликнула ведьма. — Зачем вы предлагали мне папильотки? Я разве похож на женщину с пышной шевелюрой?
Лирианец рассмеялся, опустив голову.