Барраяр
Шрифт:
– Увидимся во дворце, дорогая.
– Что? – Она обернулась: – О! Значит, второй автомобиль… это не просто из-за того, что нас много?
– Нет. Мне кажется… разумным, чтобы с этого дня мы с тобой ездили в разных машинах.
– Да, – чуть слышно сказала она. – Конечно.
Он кивнул и отвернулся.
Будь проклята эта планета! Она отобрала еще одну часть их жизни. У них и так почти нет времени, чтобы побыть вдвоем, и даже эта крошечная потеря причиняет боль.
Рядом с Корделией сел граф Петер. Друшикко устроилась напротив, и машина плавно вывернула на улицу. Корделия прижалась носом к стеклу, пытаясь увидеть адмиральский
Желтое солнце садилось в серую гряду облаков; в прохладном осеннем сумраке начали зажигаться фонари. Город казался строгим и немного печальным. Сейчас Корделию даже обрадовали шумные толпы, высыпавшие на улицы по случаю торжеств. Праздничный фейерверк напомнил ей обычай древних жителей Земли стучать в тазы и стрелять из ружей во время лунных затмений, чтобы прогнать небесного дракона, пожирающего светило. Эта странная осенняя печаль… она может поглотить неосторожную душу.
Узловатые пальцы графа теребили коричневый шелковый мешочек с вышитым гербом Форкосиганов. Корделия с интересом посмотрела на него:
– Что это?
Старик чуть заметно улыбнулся и протянул ей мешочек:
– Это называется кошелек. А в нем – золотые монеты.
Опять народное искусство! Мешочек и его содержимое были удивительно приятны на ощупь. Она провела рукой по шелку, восхищаясь вышивкой, и вытряхнула на ладонь несколько сверкающих кружочков со сложной чеканкой.
– Очень красиво. – Ей вспомнились почерпнутые откуда-то сведения, что в Период Изоляции золото считалось на Барраяре исключительно ценным материалом. В ее бетанском сознании слово «золото» ассоциировалось с чем-то вроде «полезный металл, применяемый в электронной промышленности», но древние относились к нему чуть ли не с мистическим обожанием. – Это что-то означает?
– Ха! Еще бы. Это подарок императору ко дню рождения.
Корделия представила себе, как пятилетний Грегор играет с кучкой золотых монет. Интересно, что он будет с ними делать – построит пирамидку? Она надеялась, что император уже вышел из того возраста, когда любой привлекательный предмет отправляется в рот: таким увесистым кружочком недолго и подавиться.
– Думаю, Грегор будет очень рад, – скрыв сомнения, проговорила она.
Граф засмеялся:
– Ты не понимаешь, что происходит, да?
Корделия вздохнула:
– Как обычно, сэр. И рассчитываю на вашу подсказку.
Она откинулась на спинку сиденья, приготовившись слушать. Граф со временем даже полюбил объяснять невестке барраярские обычаи – ему было приятно обнаружить очередной закоулок ее бетанской безграмотности и заполнить его барраярской информацией с собственными комментариями. А Корделия уже пришла к убеждению, что, читай он эти лекции еще хоть двадцать лет, – она не перестанет изумляться очередной загадкой барраярских нравов.
– День рождения императора – традиционная дата окончания финансового года в каждой графской провинции, – начал старый Форкосиган. – Иначе говоря, это день уплаты налогов – но вот только форы налогом не облагаются. Это несовместимо с нашим достоинством. Вместо этого мы преподносим императору подарок.
– А-а… – сказала Корделия. – Но управление планетой, сэр, нельзя окупить шестью десятками мешочков с золотом.
– Конечно, нельзя. Реальные средства были переведены в Форбарр-Султан из Хассадара днем, по комм-связи. Золото – это просто символ.
– Позвольте,
– Весной, для Эзара. Да. Ну а теперь мы изменили дату окончания финансового года.
– Разве это не нарушит всю систему расчетов?
Старик пожал плечами:
– Мы справляемся. – Неожиданно он усмехнулся. – А вообще-то ты знаешь, откуда пошло слово «граф»?
– Я думала, с Земли. Доатомный… кажется, позднеримский термин, обозначавший аристократа, управлявшего графством. Или наоборот – подвластную область называли по титулу правителя?
– На Барраяре это слово произошло от слова «графа». Первые графы во время Форадара Тау (кстати, потрясающий был бандит, советую тебе о нем почитать) были его бухгалтерами, сборщиками налогов.
– А я-то думала, что это военный титул. В подражание средневековой истории.
– О, военная сторона дела проявилась очень скоро, когда пришлось вытряхивать денежки из тех, кто не желал платить. Позже чин приобрел блеск.
– А я и не знала! – Она посмотрела на него с внезапным подозрением: – Вы меня не разыгрываете, сэр?
Старик обиженно развел руками. «Опять мимо, – подумала Корделия. – Да уж, здесь без карты не сориентируешься».
Они подъехали к главным воротам императорского дворца. Охрана была, как обычно, бдительна и даже более многочисленна, чем всегда, но в остальном произошли разительные перемены. Каменную громаду расцвечивали гирлянды цветных фонариков, парк был ярко освещен, и повсюду – на аллеях, у фонтанов, на широких мраморных террасах – виднелись группы нарядно одетых людей.
Автомобиль регента остановился у ворот, когда они уже входили в восточный портик. Корделия облегченно вздохнула, снова оказавшись рядом с мужем, и взяла его под руку. Он улыбнулся, с гордостью любуясь женой, и незаметно поцеловал ее в шею, притворившись, будто поправляет вплетенные в прическу цветы. Она в ответ тайком сжала ему руку, и они начали подниматься по длинной пологой лестнице. Мажордом, распахнув двери, громко объявил об их приходе – и к ним повернулись, как со страху показалось Корделии, тысячи любопытных лиц. На самом же деле здесь было не более двух сотен человек. В конце концов, решила она, это совсем не так неприятно, как, например, смотреть в дуло нейробластера.
Они двинулись по залу, обмениваясь приветствиями и произнося вежливые фразы. «И почему бы им не приколоть таблички с именами?» – с тоской подумала Корделия. Как всегда, все, кроме нее, друг друга знали. Она представила себе, как начинает великосветскую беседу словами: «Эй вы, фор…» – и покрепче уцепилась за локоть Эйрела. Лучше уж выглядеть таинственной незнакомкой, чем круглой дурой, не имеющей понятия о правилах хорошего тона.
В следующем зале происходила церемония вручения кошельков: графы или их представители выстроились в очередь, спеша исполнить свой долг – и каждый при этом произносил небольшую, но весьма высокопарную речь. Император Грегор, которому, как заподозрила Корделия, давно уже пора было спать, сидел на троне рядом с матерью. Мальчик выглядел очень усталым, но мужественно подавлял зевоту. Корделия подумала, что ему, наверное, не разрешат оставить себе мешочки с монетами: скорее всего их возвращают обратно, чтобы на следующий год дарить снова. Ничего себе, день рождения малыша – ни поиграть с детьми, ни повеселиться, и кругом одни взрослые! Но графов пропускают быстро, может, ему скоро удастся освободиться.