Барсук выслеживает тигра
Шрифт:
— Спать этой ночью нам будет не очень-то мягко, — сказала Крошка мама, тщетно искавшая папоротников или каких-нибудь веток и стеблей для подстилки. — И еще имейте в виду, что воду в котелках надо беречь.
— Зато костер разведем знаменитый и наконец выпьем по кружке горячего чаю, — радовался отец. — Бегите, мальчики, соберите побольше сушняка, пока не стемнело. На этих голых скалах нечего бояться лесного пожара.
Он спустился пониже, чтобы посмотреть, не пригодится ли сухой пень, замеченный им раньше. И Бадж услышал вдруг, как он там
— Что там случилось, папа?
— А вот иди сюда живее, сам увидишь!
Бадж кликнул Сэма, и оба помчались вниз, прыгая через камни. Отец стоял, всей тяжестью налегая на одну ногу, а под башмаком у него что-то билось и поблескивало.
— Змея, — пояснил отец, не двигаясь с места. — Под пнем оказалась дыра, и я его легко выворотил. А тут она — чуть не ужалила меня в палец. Найти палку я не успел, ну и придавил ей голову каблуком. Она, наверное, уже издохла, но все еще извивается. Говорят, убитая змея извивается, пока не зайдет солнце.
— Это я слыхал и от своего папы! — подхватил Сэм.
— Может, все-таки стукнуть ее хорошенько, пока ты не сдвинул ногу? — предложил Бадж.
— Не надо. Жаль портить кожу, из нее выйдет красивый пояс. — И отец сделал шаг в сторону.
Бадж и Сэм с невольным отвращением и страхом смотрели на толстые кольца, свивавшиеся и развивавшиеся, как у живой змеи. Но эти судороги становились все слабее, и скоро змея замерла.
— Ага!:– воскликнул отец, указывая на запад: солнце закатилось, оставив на небе только пламенеющие облака.
— Можно мне взять ее себе? — спросил Сэм, когда Бадж осторожно поднял змею, подцепив ее концом длинной палки.
— Можно, хотя у тебя уже есть хороший пояс, подарок матери. Смотри только не вздумай весь вечер возиться, снимать кожу: надо еще собрать побольше хвороста.
Отец ушел, а Бадж бросил змею на землю. Сэм потыкал ее носком башмака и сказал:
— Какая красивая! Знаешь что, Бадж, она мне не нужна. Пояс у меня и так хороший, мама дорого заплатила за него. — Он любовно потрогал карманчики на своем поясе и с улыбкой подмигнул Баджу. — А насчет змеи я другое придумал. Она мне нужна для Брон, понял?
— Вот здорово, Сэм! — радостно поддержал его Бадж. — Честное слово, это замечательно! Брон получит от тебя подарок, как от рождественского деда. Ее старый красный поясок давно уже пора выбросить.
Он раскрыл свой острый нож и стал на колени, готовясь снять со змеи кожу.
— Стой! Что ты! — испугался Сэм. — Я не хочу, чтоб ты ободрал кожу, я ведь совсем не то придумал!
— Хочешь сам это сделать? Пожалуйста…
— Нет… я думал…
— Тогда давай обдерем ее вместе.
— Ну ладно. — Сэм вздохнул, пораженный недогадливостью Баджа, вынул свой ножик и подошел ближе. — Но помни: Брон пока не надо говорить, что это для нее.
— Не скажу. Ведь
Бадж работал быстро, чтобы управиться до сумерек. Сэм помогал ему, придерживая кожу, но вид у него при этом был какой-то оторопелый, как будто он делал вовсе не то, что задумал.
Поужинали картофельным пюре с ветчиной и легли спать рано. Ночь была холодная, а костер догорел, так как не хватило хворосту. Но по крайней мере удалось выпить горячего чаю, о котором так мечтал отец.
— Что такое, женушка? — спросил он. — Чего ты там хлопочешь?
Крошка мама высунула голову из палатки.
— Да вот не найду никак второй мешок с мукой, Дэйв. А ведь хлеб у нас кончается. И я собиралась на завтрак испечь в золе лепешки.
— Утро вечера мудренее. Найдем твой мешок, когда станет светло, — спокойно отозвался отец.
Однако мешка и утром не нашли. Его нигде не было.
— Когда мы выехали из дому, его навьючили на Принца. Так, может, дорогой он отвязался и упал, а мы не замети ли? — предположил Бадж.
— Ну, что поделаешь! У нас еще один мешочек есть. Надо поскорей найти корову да идти домой. Там еды хватит, — говорил отец, но видно было, что он сильно озабочен.
Следы Пеструшки, очень четкие, шли через миртовый лес вниз, в Долину Заходящего Солнца. Путники успели до полуденной жары выйти через густые заросли на равнину, и здесь лошади сразу принялись щипать вкусную, но жесткую траву.
— Пришли! — радостно воскликнул отец.
Утесы, возле которых они стояли вчера на закате, были ясно видны снизу, а с другой стороны высился Чертов холм, похожий на укрепленную каменную башню. Между утесами и Чертовым холмом лежала глубокая долина. К югу она изгибалась, как серп, в том месте, где в нее врезался этот холм, а к западу сужалась. И жарко здесь было, как в печке.
С восточного склона, где путники сделали привал, долина была видна довольно хорошо, так как несколько лет назад здесь прошел сильный пожар. На ней блестели озера и удивительно ярко зеленели деревья; путники вдыхали запах каких-то невидимых цветов и слышали щебет птиц.
— Ах, папа, как это непохоже на наши места! — Бадж с восхищением смотрел на цветы, так красиво алевшие на фоне пышной зелени.
Стайка попугаев, своим ярким оперением соперничавших с цветами, кружилась во влажном воздухе.
Отец разрешил себе любоваться всем этим только одну минуту, пока утирал потное лицо.
— Хорошо, что у нас дома не так жарко, как тут, — сказал он, тяжело дыша. — Не то мы никак не могли бы работать. Здесь, наверно, всю зиму такая жара стоит, потому что горы вокруг сохраняют в долине тепло, да и влагу тоже. Гляди! — Он указал на Чертов холм. Серебристая линия, блестевшая, как след улитки, тянулась по всему склону от самой верхушки. — Зимой там воды больше, и мы с вершины Трех кулаков видим, как она блестит. Я как-то показывал это тебе, Бадж.