Барышня-певица, или наследство польской бабушки

Князева Мари

Я обессиленно откинулась на подушки.

– Лучше я останусь до конца своих дней старой девой, чем выйду за кого-то другого!

– Давай не будем предаваться унынию, а рассудим здраво. Что нам даст твой бунт? Ты просто разозлишь Зойру - вот и весь эффект.

– А давать беспочвенную надежду людям - это разве хорошо?

– Во-первых, мы ещё не видели потенциального жениха. Может, он ужасен и не понравится твоей маме. А может, наоборот,

хороший человек, и ты сможешь всё ему честно объяснить, и он поймёт...

Я покачала головой:

– Если мама не настроена серьёзно, то зачем готовить магду? Это вполне определённый символ намерений... Кто он, этот Мунир Мавхуб?

Ева пожала плечами:

– Старший сын богатых родителей. Они занимаются нефтью.

– Тогда понятно... Мама не то чтобы алчна, но уж очень выгодное предложение...

– Не замечала в ней корыстности... Может, этот Мунир показался ей человеком, который сможет сделать тебя счастливой...

– Да откуда бы она это взяла? Нельзя же знать всех сыновей в этом городе...

– Навести справки не так уж сложно. У твоей мамы обширная агентурная сеть...

Я прикрыла лицо руками:

– Ох, как Гаяр, должно быть, расстроится, когда узнает!

– Ты скажешь ему?!

– Разве ему не нужно знать такие вещи обо мне?

Ева покачала головой:

– Лайла-Лайла, наивная моя девочка! От некоторых видов информации своего мужчину нужно беречь. Иначе последствия могут быть непредсказуемыми, но печальными.

– Ты тоже не всё папе рассказываешь?

– Стараюсь всё. Но бывает какая-то досадная мелочь... В общем, от его осведомлённости может быть больше бед, чем от неосведомлённости. Как с этими вашими свиданиями, например. Если Халиб узнает, накажет и меня, и тебя, и, возможно, Гаяра...

Я испуганно округлила глаза, но для себя решила не лгать любимому никогда.

Магду готовила наспех: булгур промыла, но не замачивала, сухофрукты порезала только на половинки, а в довершение всего забыла посолить (но это выяснилось позднее). Поставила горшок в духовку и убежала на свидание к возлюбленному.

Но и там была взволнованна и невнимательна. Гаяр заключил моё лицо в ладони и спросил, обдавая горячим дыханием, смешанным с восхитительным ароматом его парфюма:

– Что с тобой, птичка моя? Ты как будто сама не своя...

– Нет, всё хорошо, - отвожу глаза и тереблю пальцами прядь своих волос. А в голове пульсирует только одна мысль: надо ему сказать! Решила же не лгать. Но я не лгу, просто умалчиваю... Отчего же тогда на душе так неспокойно?

Но Гаяр

опередил мои признания - поймал руки, судорожными движениями выдававшие моё волнение, и внимательно их оглядел.

– Ты готовила?

Шумно сглатываю. Если скажу нет - уже получится враньё! Отвечаю тихо, хрипло, вопросом на вопрос:

– С чего ты взял?

– У тебя на левом указательном пальчике порез.

Нож соскочил, когда я измельчала курагу. Смотрю вниз и закусываю губу. Потом кривлюсь и чувствую, как слёзы накипают на глазах. Шепчу:

– Да...

Гаяр замирает.

– Что ты готовила?
– спрашивает одними губами.

Но я не могу ответить: горло будто перехватывают стальные канаты. Ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Гаяр, напротив, шумно вздыхает.

– Тебя выдают замуж... за другого?
– выговаривает с трудом, голос его не слушается.

– Я не выйду!
– почти кричу. Слёзы текут по щекам, но я открыто смотрю любимому в глаза, а голос неожиданно обретает силу.
– Не выйду ни за кого, кроме тебя!

Он еле заметно улыбается уголками губ, но тут же на его лице начинают играть желваки.

– Но ты готовила магду. Так?
– говорит он пугающе спокойно.

– Мама настояла. Ты же знаешь, я совсем не умею с ней спорить. Но вечером я сама поговорю с... кхм... претендентом и всё ему объясню..!

Гаяр холодно усмехнулся:

– Наивная моя Лайла! Вряд ли ты сумеешь его испугать.

– Зачем мне его пугать? Я просто...

– Он прекрасно знает, что решающее слово - за твоей матерью! И с его стороны возможно то же самое. Как его зовут?

– Мунир... Мавхуб.

Гаяр с минуту молча сидел в задумчивости. Лицо его при этом было таким пугающе холодным и отстранённым... правда, он не переставал прикасаться ко мне, обнимая рукой за талию, и это вселяло в меня надежду. Наконец он вышел из оцепенения и нахмурился - даже это изменение породило во мне вздох облегчения, но - напрасно:

– Лайла, - сказал Гаяр, часто, взволнованно дыша.
– Скажи, если перед тобой встанет выбор: подчиниться родителям и выйти за... кого-то или... остаться со мной против их воли... Что ты выберешь?

Я замерла. До настоящего момента во мне жила надежда, что такой выбор делать не придётся. Но судьба недвусмысленно намекала мне на то, что - да, придётся. Я страшно разволновалась, мысли стали путаться, голова - кружиться. Наконец я жалобно пискнула:

– Прости, Гаяр, я не могу принять такое решение за одну минуту.