Барышня-воровка (сборник)
Шрифт:
— А это зачем? — удивилась она.
— Как «зачем»? У нас на заднем дворе настоящая банька. Правда, мы давно ее не топили. Хозяин, между прочим, даром что грек, обожал русскую баню! Банька, веничек, квасок или водочка с огурчиком…
Антонина высыпала голубиный корм в специальный ящик.
— Все? Будем спускаться, а то у меня, кажется, начинается…
Антонина озабоченно посмотрела на нее:
— Как же ты спускаться будешь?
— Ничего, я глаза закрою и осторожненько, — отозвалась Соня, становясь на первую ступеньку. Через минуту она уже стояла на
— Теперь в курятник, — скомандовала Антонина.
Соня держала ведро, Антонина доставала яйца.
В двух последних насестах не оказалось ни одного.
— Странно, ни яиц, ни скорлупок. Будто кто-то таскает. Третий раз замечаю, то с того конца, то с другого конца насесты пустые… Что за зверюга жрет? — задумчиво произнесла Тоня. — Главное, сколько раз капкан ставила, никто не попался. Хитрая зверюга.
Соне сразу же стало неуютно, в каждом углу замерещились злобные крысиные глазки, шуршание хвостов и противное попискивание.
Пока они готовили ужин, Соня так и не придумала, как объяснить Антонине, что с ней приключилось. Ей повезло, что та была занята ужином, а после ей срочно понадобилось навестить родственников.
Глава 4
Весь вечер Соню не отпускало дурное предчувствие. Ей казалось, что над домом Анжелики нависла грозовая туча. Чем больше она находилась в этом доме, тем больше убеждалась в том, что Анжелике грозит опасность.
Аврора Сократовна и Диана даже не скрывали своего неприязненного отношения к хозяйке. Казимир Измайлович, внешне любезный, следил за каждым движением Анжелики холодными глазами, словно кобра перед смертельным прыжком. Оставалось разобраться с Игорем, который все никак не возвращался из города.
К ужину все, за исключением Никиты, спустились в вечерних туалетах. Аврора — в дорогом, но довольно безвкусном платье, с оголенными жирными плечами. Диана — в бледно-розовом, совершенно не подходящим по цвету к ее бледному лицу. Платье казалось снятым с чужого плеча. Скорее всего, с Анжеликиного. Казимир Измайлович предстал перед публикой в безупречном костюме, при галстуке и в белоснежной рубашке. Лариса — в кружевном ярко-красном платье, скорее напоминающем нижнее белье, с вызывающим декольте, обнажавшим упругую грудь.
Ее наряд тут же оценила «по достоинству» Нина, процитировав кого-то из великих: «Трудно было сказать, для чего она оделась: для оперы или для операции».
— Скорее уж разделась, — пробормотала Аврора Сократовна, поджав губы.
За Ларису сразу же вступился Никита:
— Аврора Сократовна, по-моему, у Ларчика замечательный вкус! Если есть что показывать, нужно показывать. Между прочим, искусство должно принадлежать народу.
— Мерси, — хихикнула Лариса, обнажая свои идеальные ровные белые зубы. — Анжелика, а ты как относишься к моей новой тряпочке? По-моему, ты одна ничего не сказала? — обратилась девушка к до сих пор молчавшей хозяйке.
Анжелика, сосредоточенно ковырявшаяся в полупустой тарелке вилкой, казалось, не услышала обращения.
За столом воцарилось неловкое молчание, все обратили на нее
Почувствовав на себе пристальные взгляды гостей, Анжелика подняла голову и, улыбнувшись через силу, пробормотала невпопад:
— Спасибо, и вам приятного аппетита…
Все переглянулись, Казимир Измайлович кашлянул и осторожно спросил:
— Анжелика, что-то случилось?
— Что-то? Вы же все равно мне не верите, — дрожащим голосом произнесла она. — Вы все считаете меня сумасшедшей, а мне опять сегодня звонили! Несколько дней не было звонков, а сейчас снова. Вы, наверное, поверите только тогда, когда этот человек меня убьет… Вы все хотите моей смерти!
— Деточка, — вступила Аврора Сократовна, изображая на лице сочувственную улыбку, — это просто нервы. У меня есть один знакомый доктор, он тебе обязательно поможет. Он творит чудеса. У тебя просто нервный срыв. Дианочка, помнишь Марью Алексеевну? У нее после смерти мужа были проблемы с родственниками по завещанию. Она хотела скрыть последнюю волю мужа, но ее мучила совесть. Даже чуть руки на себя не наложила, ей все казалось, что к ней призрак умершего приходит! Доктор посоветовал ей поступить по совести — и все прошло.
— Мне не является призрак покойного мужа, и совесть моя в порядке, — отчетливо произнесла Анжелика. — Мне просто звонит какой-то мерзавец и грозится убить! Извините, у меня что-то пропал аппетит и голова разболелась.
С этими словами она поднялась из-за стола и вышла из комнаты.
— Аврора Сократовна, не кажется ли вам, что вы ведете себя по-свински? — в лоб спросила Лариса.
— А что, разве я не права? Анжелочке нужен доктор! Лично меня беспокоит ее состояние, в отличие от вас. Мы-то знаем, Лариса, почему вы болтаетесь здесь целыми сутками, — огрызнулась женщина. — Видимо, плохо ты Аристотеля ублажала, если он тебе даже квартиры собственной не оставил, — хмыкнула она.
«Вот это да, Лариса была любовницей Анжеликиного мужа!» — пронеслось в голове Сони. Она вполне могла затаить обиду на Анжелику и… Додумать Соня не успела. Не дожидаясь продолжения слов Драконихи, красотка схватила бокал с вином и плеснула его в сторону старой склочницы. Брызги попали и на Диану с Казимиром Измайловичем.
— Публичная девка! — взвизгнула Дракониха и выплеснула на Ларису из фарфорового соусника густую кроваво-красную массу.
— Старая стерва! — ответила Лариса и потянулась за графином с апельсиновым соком.
Никита кинулся к ней, Казимир Измайлович — к Авроре Сократовне, чтобы удержать от рукопашной. Всю эту картину Соня наблюдала из коридора, куда долетало каждое слово и откуда все было видно как на ладони.
Диана бросилась к матери, Никита что-то говорил на ухо Ларисе, Казимир Измайлович приводил в порядок свой костюм. И только Нина продолжала есть как ни в чем не бывало. Закончив трапезу, она позвала Соню:
— Пожалуйста, уберите со стола, замените скатерть и подавайте десерт. По-моему, все уже наелись.