Башни полуночи
Шрифт:
«Хвала моей удаче», - подумал Мэт.
Голам выпрямился и сделал шаг по направлению к Талманесу, но потом взглянул вниз на то, что ему помешало. Тварь с кривой ухмылкой оглянулась на Мэта - половина её лица была скрыта в тени отсветов горящего здания. Чудовище подобрало с земли ашандарей с привязанным к нему медальоном, затем взмахом руки отбросило оружие. Разбив стекло, ашандарей влетел в горящий дом.
Внутри загорелись лампы, словно жители дома только что обнаружили, что прямо у них под носом происходит драка. Талманес переглянулся с Мэтом. В следующий миг кайриэнец вломился сквозь
Мэт сунул вспотевшие руки в карманы кафтана. Едва голам протянул свои лапы к шее Мэта, тот успел что-то выхватить каждой рукой и ударить по пальцам чудовищу. Послышалось шипение, словно мясо бросили на гриль, и голам завопил от боли. Выпучив глаза, он отступил и вытаращился на Мэта.
У которого в каждой руке было по лисьему медальону.
Он выпустил их из рук, раскручивая на длинных цепочках. Свет пожара отразился от медальонов, и, вращаясь, они светились словно сами по себе. Мэт ударил ими голама по руке.
Тварь заскулила, отступив ещё на шаг.
– Но, как?
– потребовала она ответа.
– Как?
– Я и сам до конца не понял, - Илэйн сказала, что её копии не совершенны, но свою работу они выполняли как надо. Если они способны ранить голама, остальные их свойства его не волнуют. Мэт широко улыбнулся, взмахнув впереди себя вторым медальоном.
– Полагаю, мне просто повезло.
Голам посмотрел на него, а потом взбежал по ступенькам в горящее здание. Он нырнул внутрь, возможно, решив сбежать. Но Мэт вовсе не собирался позволять ему удрать на этот раз. Мэт бросился следом по лестнице и нырнул в горящий дверной проём, он протянул руку и Талманес, высунувшись из боковой комнаты, вложил в неё ашандарей.
Мэт схватил оружие, оставив медальоны болтаться на запястьях. Голам развернулся навстречу. Коридор уже пылал. От стен и потолка исходил нестерпимый жар. Потолок был окутан дымом. Прижав платок к лицу, Талманес закашлялся.
Зарычав, голам повернулся к Мэту и атаковал. Мэт встретил тварь на полпути широкого коридора, выставив ашандареем блок перед скрюченными, будто когти, пальцами голама. Пятка копья дымилась и слегка обуглилась от пребывания в огне. При движении от него в воздухе оставался дымный след.
Вращая ашандарей со всей силой, Мэт атаковал, оставляя вокруг себя вихрь дыма. Голам пытался его ударить, но Мэт выпустил одной рукой копьё и метнул медальон с руки словно кинжал, целясь в лицо твари. Она взвыла и отступила назад. Её лицо было обожжено и дымилось. Мэт шагнул вперёд и впечатал упавший на пол медальон пяткой ашандарея в пол. Подцепив его, он вновь послал лисью голову в лицо твари.
Он начал наступать, рубанув ашандареем, и несколько пальцев твари улетели в сторону. Конечно, у твари не было крови, и она, похоже, не испытывала боли от обычной раны, но это её немного задержит.
Зашипев, голам выпрямился с горящими от гнева глазами. Тварь больше не улыбалась. Она рванула вперёд, превратившись в размытое пятно, но Мэт крутнулся и рубанул противника по груди, вспоров рубашку песочного цвета. Затем он хлестнул вторым медальоном
Мэт удовлетворённо хмыкнул. Голам взвыл, отпрыгнул назад в горящий коридор. От жара и напряжения сил Мэт покрылся потом. Ему не справиться с этим чудовищем. Долго ему не продержаться. Но это и не важно. Он заставил себя последовать за голамом, быстро вращая ашандарей перед собой, так что он превратился в размытый круг. Он снова ударил тварь плашмя - медальоном. Едва тварь оправилась от удара, он метнул второй медальон ей прямо в лицо, заставив пригнуться. В тот же миг он пнул третий предмет, попав созданию в шею.
Вновь ухватившись двумя руками за древко ашандарея, он стал вращать его, оставляя в воздухе дымный след - древко оружия обуглилось и дымилось. Он понял, что выкрикивает слова на Древнем Наречье:
– Аль дивал! Аль кисерай! Аль машиф!
– «Во имя Света, Славы и Любви»!
Рыча и отбиваясь, голам отступал. Тварь оглянулась, видимо заметив что-то за спиной, но Мэт вновь атаковал, отвлекая его внимание на себя.
– Тай’дайшар!
– «Истинная Кровь Битвы»!
Мэт оттеснил тварь к дверному проёму, расположенному в конце холла. Комната, лежащая за ним, была погружена в полную темноту. На внутренних стенах не отражались даже отсветы пожара.
– Карай маншимайя Тайлин. Карай ан маншимайя Налесин. Карай ан маншимайя айенд’ан!
– «Благословляю своё оружие в память о Тайлин. Благословляю своё оружие в память о Налесине. Благословляю своё оружие в память обо всех павших».
Это был клич мести.
Голам отступил в тёмную комнату спиной вперёд. Очутившись на белом, словно кость, полу, он глянул под ноги.
Сделав глубокий вдох, в заключительном всплеске сил, Мэт нырнул сквозь дверной проём и врезал обугленным концом копья сбоку по голове твари. Вокруг её лица взметнулся сноп искр и сажи. Существо выругалось и отступило вправо.
И тут же оказалось прямо на краю платформы, висящей над бескрайней пустотой. В ярости голам зашипел - вися в воздухе одной ногой и балансируя на другой.
С этой стороны дверной проём оказался светящимся и ярко-белым - так светились края врат Скольжения.
– Не знаю, можешь ли ты сдохнуть, - тихо произнёс Мэт.
– Но во имя Света, надеюсь, что нет.
– Он занёс ногу и толкнул голама в спину, сбросив с платформы. Падая, тот перевернулся в воздухе, с ужасом глядя вверх на Мэта.
– Надеюсь, ты не сдохнешь, - повторил Мэт, - потому что мне нравится думать о том, что ты, никчёмное отродье козьего помёта, обречён вечно лететь сквозь эту темноту.
– Мэт плюнул вслед падающей твари кровью из разбитой губы. Плевок вслед за голамом растворился в разлившейся внизу черноте.
Рядом с Мэтом появилась Сумеко. У полной женщины из Родни были длинные тёмные волосы; весь её вид говорил о том, что ей не нравится подчиняться чужим приказам. Хотя подобный вид бывает почти у всех женщин. Она стояла прямо за вратами, чуть сбоку, чтобы не быть замеченной из холла. Её присутствие было необходимо, чтобы поддерживать белую платформу, которая по форме была похожа на огромную книгу. Сумеко вскинула бровь.