Башни страха
Шрифт:
– Поищи. Да побыстрее возвращайся! Фонарик у нее должен быть.
Я поежилась. Мне было очень холодно, поскольку я стояла босыми ногами на ледяном полу, в одной топкой ночной рубашке, да еще и на сквозняке.
Пока мужчина держал меня, Джоан просунула мои руки в рукава принесенного ею пальто и надела мне на ноги туфли.
– Закрой дверь, – приказал ей мужчина. – Только тогда мы будем чувствовать себя в безопасности. Теперь они ее уже не найдут. Если только мы им не поможем.
Потайная дверь закрылась, и мы погрузились в кромешную темноту. Сквозняк мгновенно прекратился, и стало совсем тихо. Даже шум моря сюда не проникал. Дрожа от страха, я смотрела туда, где должна была находиться потайная дверь, тщетно пытаясь увидеть там хотя бы крохотную щелку.
Я услышала, как кто-то сказал какую-то глупость и противно рассмеялся. Это был смех сумасшедшего. Я не сразу осознала, что смеялась я.
Джоан что-то испуганно прошептала, луч фонарика скользнул по каменной стене и ослепил меня.
– Она "летает", – тихо произнесла девушка. – Теперь она точно лишилась рассудка.
– А на что ты рассчитывала, подсовывая ей свои таблетки? – раздраженно прошептал мужчина. – Ну, пошли! Отведем ее туда, где нашли Филдинга. А то скоро твой брат начнет ее искать. Но на это у них уйдет много времени. Но нам все равно надо спешить. Как нам выбраться из того Кошмара, который ты устроила, я уже придумал. Ты с фонариком иди впереди и освещай нам дорогу, а я один с ней справлюсь.
Луч фонарика заплясал по булыжному полу, усыпанному отколовшимися от стен и потолка мелкими камешками. Тайный ход оказался настолько узким, что, продвигаясь по нему, я плечами касалась стен. Каменная крошка, набившаяся в туфли, причиняла мне боль. Чувство времени и реальности происходящего со мной я давно потеряла...
И тут я увидела себя на дискотеке в Гринвич-Виллидж. Я танцую с Грегом. В зале гремит музыка, мигают разноцветные лампочки, и у меня такое ощущение, что мы с ним плывем по воздуху. Неожиданно мне становится страшно: на стенах прожектор начинает высвечивать огромные лица моих знакомых. Первой я вижу миссис Хейлсворт.
– А я, Эли, думала, что ты станешь мне второй дочерью, – укоризненно произносит женщина. – Сестрою Джоан...
Следом за ней появляется улыбающееся лицо Монти.
– А говорила, что умеешь ездить на лошади, – усмехается он.
– В ее седле была игла, – объясняет ему Грег.
Затем поочередно по стене проплывают другие лица: Джоан, Урсулы Грант, девочек, с которыми я училась. Они кружатся, исчезают, появляются снова, сливаются, приобретая черты друг друга. Их мелькание становится все быстрее. Кто-то сзади подталкивает меня к ним, но я сопротивляюсь.
– Быстрее! – слышу я крик. – Ну, быстрее же!
Неожиданно все куда-то исчезает: лица людей, зал дискотеки, музыка, разноцветные лампочки... И мой страх тоже улетучился. Я успокаиваюсь, и мне становится необыкновенно хорошо. Я чувствую, что меня кто-то держит за руку.
– Эли, я веду тебя повидаться с мамой, – слышу я голос отца.
– Да, я очень хочу ее увидеть, – отвечаю я.
Двери в конце длинного коридора перед нами открываются. Мы с отцом входим в комнату с ослепительно белыми стенами, Я вижу перед собой мужчину с добрым лицом. Он приветливо нам улыбается, но мне, не знаю почему, снова становится страшно. По мере приближения к нему страх мой возрастает. Мужчина стоит возле стола, похожего на операционный. На столе под простыней, судя по всему, лежит человек. Однако ни врачей, ни медсестер я рядом не вижу. Отец мой куда-то внезапно исчезает, и я остаюсь в белой комнате наедине с приятным мужчиной и тем, что лежит на столе.
– Вы – Эли Каванаф? – мягким голосом произносит он.
– Да... – неуверенно отвечаю я.
– Вам эта женщина знакома? – откидывая простыню, спрашивает меня мужчина.
Теперь я вижу, что это не операционный стол, а высокая мраморная плита. Я с ужасом вглядываюсь в лицо мамы. Оно у нее такое, каким я видела его в последний раз в городском морге. Лицо ее изувечено до неузнаваемости. Меня всю трясет, я медленно открываю рот и начинаю дико кричать.
– Да останови же ее! – раздается испуганный голос. – Урсула, ради всего святого, останови ее! Я этого не выдержу!
– Сюда, Эли, – слышу я женский голос. – Сюда...
Я снова в кромешной темноте. Кто-то хлопает меня ладонями то по одной щеке, то по другой. Один шлепок... другой... третий...
Пытаясь увернуться от чьей-то руки, я мотаю головой и с огромным трудом переставляю одеревеневшие ноги. Мы идем по узкому проходу, между каменными стенами, по которым пляшет яркое пятно от фонарика Джоан. Видимо, ее, как и меня, всю трясет. Я уже слышу, как она всхлипывает.
– Идиотка, перестань хныкать! – раздается злобный шепот. – В этом виновата только ты!
– Она сошла с ума! – шепчет в ответ Джоан.
– Ладно, успокойся, – бормочет кто-то. – А что ты себе думала? Хотя... откуда тебе знать, как они подействуют... Особенно на того, кто принял сразу две.
– Теперь я об этом жалею...
– Знаешь, может быть, нам нечего опасаться? Если к ней и вернется память, то ей, как безумной, никто не поверит. Как они поймут, где в ее словах правда, а где игра больного воображения? Да и сама она этого не поймет.
Справа от себя я вижу в стене огромную черную дыру и в страхе замираю. Меня подталкивают. К шуршанию камней под нашими ногами примешивается другой звук, и я понимаю, что это шум моря. Но это не рев воды в бухте Дьявола, а тихий плеск воли.
Я вижу перед собой чугунную дверь с решеткой в центре. Ее толстые прутья сильно изъедены ржавчиной. Дверь наполовину открыта, а за ней – камера. Окошка в ней нет. Меня вновь охватывает ужас, и я как утопающий за соломинку пытаюсь схватиться за прутья, но не успеваю. Получив удар в спину, я вваливаюсь в темную камеру и плашмя падаю на пол. Дверь за мной с громким скрипом закрывается. В отчаянии я вскакиваю на ноги, хватаюсь за чугунные прутья решетки и начинаю изо всех сил трясти дверь. Джоан светит фонариком своему любовнику, а тот задвигает тяжелый чугунный засов. Яркий луч света ослепляет меня, и я, закрыв глаза, отступаю назад.