Шрифт:
Пролог
Хаар проснулся.
Снова тот сон. Он всё ещё ощущал в ладонях горячий пепел, какие-то мелкие ломкие частички. Чувствовал запах.
— Сапфир, — позвал негромко. Во мраке спальни появилось серое пятно, придвинулось.
— Магнус, — прозвучал шелестящий голос. Нелюдской, не имеющий возраста и пола.
— Ты вернулся.
— Да, — бесшумный тяжёлый шаг и шелест крыл. Сапфировые глаза мягко светились.
Спросить. Хорошо
Бесполезно, всё не то… Пора уже прекратить попытки.
— Принёс?
— Да. Оставил в лаборатории.
— Хорошо, — пробормотал магнус сипло, кашлянул, повторил: — Хорошо. Теперь лети к Бладу. Скажи, что он получит три камня, как и уговорено было. Скажи, что у меня дело к его Ночной Лиге, но это не к спеху.
Сапфиры погасли, снова вспыхнули. Колыхнулся воздух — существо поклонилось и растворилось в темноте.
Магнус закрыл глаза, шепча молитвы и проклятья. Всё бесполезно. Даже для Главы Искусников есть свой предел, кое-что подвластно лишь Богу.
Он провёл пальцами по тёплой ткани туда, сюда, вслушался в потрескивание шерсти — гладкая, шершавая, вплетённая магия отзывается. Там, во сне, глина скользила в пальцах, и звучали слова заклинания, но драгоценные камни оставались мертвы, и творение не оживало, рассыпалось горячим пеплом.
Доспать… нет, кошмар явится вновь. Искусник встал, подошёл к окну, в которое ничтоже сумняшеся вышел Сапфир. Сорок девятый этаж Башни, выше только погодные лаборатории, заклинательная площадка для элементалей воздуха и наблюдающие за городом арты.
Внизу лежал город Шестам. Светились фонари уличного освещения, призрачно мерцали мачты погодного контроля, искрились станции передачи. Розовые фонарики весёлых кварталов — стайка бабочек в темноте, тёмные провалы с парой-тройкой редких светляков — благочинные районы, в которых мало кто не спит. Широкие улицы с особняками богачей, дворян. Аккуратные небольшие улочки с такими же аккуратными домишками — тут живут торговцы, средние горожане. Плотно тесно застроенные бедняцкие низовки — городское дно.
А ещё были башни магических Домов.
Город медленно разваливался под собственной тяжестью, проткнутый шпилями башен, истекал разноцветным светом, как кровью. Розовость неба на востоке казалась какой-то неубедительной перед хаосом цветов Шестама.
Хаар замер, завороженный молчаливой громадой дремлющего рукотворного чудовища. Под балконом хлопнул флаг искусников, красная ладонь на чёрном фоне, глава очнулся. Плюнул вниз и задёрнул шторы.
Он ненавидел этот город.
Сара проснулась.
Ей опять снился тот сон.
Каменные стены тускло освещены знаками, нарисованными фосфоресцирующей краской. Затхлый воздух подземелья, ржавая решётка открывается с громким скрежетом. Дальше коридор утопает во мгле, и оттуда накатываются волны запредельной жути. И — едва слышный звон цепей и девичий смешок.
От которого она всегда просыпается в холодном поту.
— Денис, — позвала она.
Мужчина шевельнулся рядом, и скрип ткани напомнил ей ещё что-то из сна — шелест перьев огромных пёстрых крыл.
— Фиалка, — его голос был сиплым со сна. Лучи восходящего солнца силились пробиться через алую синтетику стенок палатки. — Как ты себя чувствуешь? — с привычной заботой спросил Денис.
— Снова сны, — она откинула клапан, и в спальный мешок ворвался режущий холод. — Сны зовут меня.
— Угу, — Денис со скрежетом щетины потёр лицо руками, глянул на часы. Видно было, что ему страшно неохота вылезать из спальника, но он выкарабкался вслед за Сарой. — Раз сны зовут, надо идти, — глотая зевки, провозгласил.
— Угу, — Сара с похожим скрежетом прошлась ладонью по собственным волосам, которые только-только начали отрастать. С удовольствием поглядывала на мужчину. Рыжеватая щетина на его лице уже превратилась в немного диковатую бородку, и она решила, что ей это, пожалуй, нравится. Жилистый и быстрый, с мускулами, накачанными явно не в спортзалах. Мой рыцарь. Единственный поверивший. Её качнуло к мужчине, впервые за много дней пробудилось желание.
А вот тяжёлый запах мужского пота — не самая подходящая к нему приправа. Впрочем, от неё самой пахнет не лучше. Снежком, что ли, обтереться?..
Привычные утренние сборы не мешали чёрным мыслям. Вот уже и сны повторяются, яркие, непонятные… Как истолковали бы его психологи? Они же сплошь озабоченные. Тёмный тоннель — аллегория просто напрашивается. Перегораживающая его решётка… Собственный страх…
— Бывают и просто сны, как сказал один психолог своей дочери.
Денис посмотрел вопросительно, она мотнула головой — ничего. Мужчина выразительно похлопал по медицинской сумке. Ничего не поделаешь, надо.
Короткий медосмотр, хруст упаковки шприца, весело бегущие пузырьки в ампулах. Укол, ещё один, и Сара выбирается наружу.
Их палатка стояла на склоне горы, на границе камней и снега. Голова кружилась, то ли от растекающегося по жилам яда, то ли от высокогорного разреженного воздуха. Сара устроилась на рюкзаках, пока Денис собирает палатку, можно полюбоваться величественным зрелищем.
Мир был трёхцветным. Ослепительно белый снег, чёрные камни и голубое небо. И немножко зелени внизу, в долинах. Солнце полыхало так ярко, что казалось, оно вот-вот растопит снега и расплавит сам камень. Но на самом деле оно нисколько не грело.