Башня Близнецов 2
Шрифт:
Он замолчал, удивлённый тем, что мальчишка не пугается, не удирает со смехом, а всё так же странно смотрит на него. Серые голодные глаза, узкое осунувшееся лицо, худые плечи. Лет двенадцать, пожалуй.
Мальчишка отвернулся и пошёл прочь — не побежал. Старик замолчал, растерянно глядя вслед. Странный пацан… Идёт как-то боком, подпрыгивает, дёргается, плечи на разном уровне. Похоже, долго болел, да так, что потом приходилось заново учиться ходить. Или магией был исцелён. И худющий до невозможности. Под редкой грубой тканью ходили лопатки.
—
— Ты кто такой?
— Никто, — буркнул мальчишка.
Старик смущённо заскрипел-засмеялся.
— А родился ты в Нигде?
— Да. Там.
— Никто из Нигде. Ты есть хочешь?
Мальчишка обдумал вопрос и растерянно пожал плечами.
— Всегда.
— Тогда… побудь здесь, пока я лодку пригоню. Вытащим, поджарим…
Мальчишка перевёл взгляд на реку. И свалился с берега.
Русло реки Стрелы на протяжении нескольких десятков дневных переходовсловно выкопано по линейке. Легенды гласят, что в стародавние времена Дарнай бросил молнию, оставившую ровный след в земле, который потом наполнился водой.
Именно по этой необыкновенной прямизне русла Хегор понял, где именно находится. Из любопытства нырнул и внимательно изучил дно реки.
Да.
Дорога в горах и замок, где он пытался отравиться серебром, несли на себе следы того же воздействия магии, или некоего устройства, способного резать камень.
На Стреле мало кто живёт, но сейчас Хегор разглядывал в воде рыбную вершу и боролся с желанием броситься, разломать тонкие прутья, разорвать рыбу и сожрать.
— У меня получается, — тихо прошептал.
У него получалось. И это было трудно, как вылепить что-то хитрое, или расщёлкнуть загадку ведьмы. Свирепый голод ворочался внутри мёртвого тела, но то, что осталось от разума человека, возобладало над ним.
А потом он услышал шаги. Но раньше пришёл запах.
Человек…
Он испугался — сначала, по привычке, того, что незнакомый взрослый человек может сделать с ним. А потом и наоборот, того, что он сам может сотворить со взрослым.
Потом вздохнул с облегчением. То, что давало видимость жизни его мёртвому телу, не изъявило желания немедленно броситься и растерзать. Может быть, потому что иссохший старик не вдохновил бы и самую голодную нежить.
Страшный дед бесился и брызгал слюной, но не имеющему пока имени было всё равно. Наоборот, в нём росло раздражение и желание одним коротким касанием разобраться с досадной помехой.
Почувствовав это, он хотел уйти, чтобы не подвергать искушению того, что живёт в нём. Верная собака может броситься на знакомого, который повысил голос на хозяина или замахнулся рукой. Вдруг тот, внутри, подумает, что старик хочет причинить вред, и бросится?..
Мальчик передёрнул плечами. Закрыл глаза, представил Сэра Шаррика, и мысленно погладил вздыбленную шерсть. Зверь внутри него стал успокаиваться.
Старик уже не ругался. Наоборот, почувствовал жалость. Он не любил, когда его жалели,
Может быть, старший единокровный брат ненавидел его ещё и за это…
— …Я лодку пригоню. Вытащим, поджарим…
При мысли о еде тот-кто-внутриоживился. Пожрать он был всегда готов. Хегор посмотрел на рыбину. А крупная… он с расчётом переступил с ноги на ногу, берег поехал под ногами, и он оказался в воде.
Хегор окунулся с головой, вынырнул, отфыркиваясь, — играя для зрителя. Наполовину плывя, наполовину шагая по дну, добрался до ловушки. На берегу суетился старик, причитал, он крикнул ему, что всё в порядке. Поднял вершу и добрался до берега.
Старик только глаза пучил. Руки его явственно тряслись, принимая вершу. Пару раз открывал рот, но так и не вымолвив ни слова, дёрнул головой, — пойдём, и заторопился через кусты к своей сторожке. Хегор пошёл следом.
— …Сымай свои лохмотья, — но мальчишка замотал головой:
— Так обсохну, — и подвинулся ближе к костру. От него тут же запарило густо. Старик, пожёвывая губами, принёс из сторожки и попытался накинуть ему на плечи старый плащ, но Никто отказался. Тогда старик принялся чистить рыбу.
Мальчишка буравил взглядом костёр, где под отодвинутыми в сторонку углями пеклось с полдюжины завёрнутых в листья окушков. Как же он голоден, подумал старик. Принёс ещё один нож. Никто осторожно принял, как что-то совсем незнакомое, осмотрел внимательно, вертел в руках, ощупывал со всех сторон. Старик уже стал сомневаться, умеет ли он вообще чистить рыбу. Наконец мальчишка потянулся к быстро тающей кучке. Выбрал щучку, привычным движением вспорол, ловко вытряхнул потроха себе под ноги.
Вдвоём управились быстро.
— Ну… — старик оглядел кучку чищеной рыбы, — теперь и поесть…
Он не успел закончить фразу, мальчишка едва не сунулся в угли голой рукой. Спохватился, вытянул какой-то веткой.
Они разломали аппетитные свёртки, вдохнули аромат и поверх костра улыбнулись друг другу. Старик не торопясь очищал обгорелые листья вместе с чешуёй рыбы, жевал с достоинством, он сохранил при себе почти все "жубы". Мальчишка тоже ел аккуратно и неторопливо, как будто знал, что после голодухи объедаться нельзя. Старику показалось, что он съел окушка прямо с потрохами, только чистенький скелетик отложил. Взял второго.
— Спасибо… — сказал вдруг, глядя в огонь. Шмыгнул носом.
— Ешь на здоровье, — удивлённо ответил старик.
— Я, наверное, пойду, — мальчишка прикончил очередного окуня.
— Что так? — удивился старик.
— Идёт кто-то.
— Ну и что? — старик оглянулся, глядя на ведущую к деревеньке дорогу. Тонкий у парнишки слух, однако… — Не съест же этот кто-то тебя.
Никто странно улыбнулся.
Хегор не смог удержить насмешливую гримасу. Съест… Я боюсь, что сам могу съесть этого кого-то, мысленно ответил.