Башня Близнецов 2
Шрифт:
— Сапфир, иди, — сердито сказал Хаар.
— Я иду.
— Робот глюкавый, — пробормотала Вариша одну из присказок Сары и осеклась, подумав о Миа, которая уж точно не заслужила этого эпитета — что бы он ни значил. — Слушай, иди отсюда.
Магнус удивлённо посмотрел на неё, не понимая, отчего недовольный голосок подруги стал вдруг таким… почти виноватым.
— Куда? — резонно спросил аним.
— Куда подальше!.. э, нет, стой, — Вариша вообразила, что Сапфир сейчас выйдет в окно и полетит на другую сторону планеты, в точку, наиболее
Какое-то время аним словно обдумывал приказ, потом кивнул отрывисто, неохотно.
Неохотно?.. но куклы не могут ничего хотеть.
Сапфир вышел, Хаар вернулся к прерванному занятию, Вариша отвечала скованно. Она думала о Сапфире, о той, что послужила основой для него. Сумеречный лич — существо или устройство, в котором находится душа человека, но из-за неумения мастера эта душа или спит, или отправилась на круг перерождения.
Здесь о неумении мастера речи не шло. Магнус работал с пеплом, который остался от Миа после чудовищного ритуала Ордена. Сапфир обрела душу, но память и сознание Миа так и не пробудились.
После битвы с Сарой он стал какой-то странный. Впрочем, на нас всех это сражение сказалось сказалась не лучшим образом. Никто не погиб, пострадала только гордость. Давно Дом не получал такой оплеухи.
Девушка нежно тронула шрам на щеке мужчины, поцеловала. Её дыхание отяжелело, пресекалось, скоро все проблемы с Вейтлинь, размышления о телепортах, странности поведения Сапфира были забыты.
Мальчишка умирал. Задыхался, тонул в черноте ночи.
Сознание то и дело терялось, но каждый раз болезненный спазм лёгких возвращал его в бытие.
Пытка продолжалась целую вечность, но мальчишке было не привыкать к боли, к одиночеству.
В большой чёрной комнате, где он лежал, громоздились кучи хлама, с потолка свисали целые знамёна пыльной паутины, под ногами хрустели крошки, шмыгали мыши. То и дело какие-то чужие безликие тени приносили ещё какое-то старое барахло. Мальчишка задыхался, негодуя, и его ненависть каким-то образом сжигала всё, что есть в комнате, тяжёлый запах исчезал, вместо этого — как будто недавно шёл дождь, даже гроза с молниями, тогда дышалось особенно легко. Чёрные люди суетились, снова приносили что-то, и он опять сжигал.
А потом ухитрился сжечь и самих чёрных людей8.
Стало пусто, просторно и страшно.
Мальчишка понял, что снова может дышать.
И видеть.
Но что-то было не так…
Хегор вздохнул, просыпаясь. Вернее, приходя в себя, умение спать по-человечески так и не вернулось к нему, и снов он не видел со дня своей смерти.
Зато приходили видения, постепенно залатывающие пёстрыми заплатами его дырявую память. Похищение, смутные тени несут его через искажённый лес… Пещеры, странные твари, никогда таких не видел и даже
А вот теперь ему приснилось нечто невнятное, сумбурное, явно не имеющее отношение к реальности… Пыльная тёмная комната. Суета чёрных людей.
Он задумчиво выдрал пук мха у пня, на котором сидел, и проследил, как сырая щепоть тонет в его ладони. Что же значил этот сон?
Тёмная комната. Пыльная комната. Чёрные люди.
Тварь подала импульс голода, сбив мысли, Хегор неторопливо направился вперёд, вертя головой и принюхиваясь. Зрение и слух обострились, мир наполнился запахами. Заяц, птица, грибы, ёж, падаль — медвежья ухоронка, разорить, что ли? Нет, пока он не настолько голоден, а вот наверху…
Он отрастил когти и буквально взбежал по стволу дерева, птенцы заорали, Хегор протянул лапы, скомкал и закинул в пасть вместе с гнездом, чувствуя, как на зубах похрустывают веточки и скорлупа, спрыгнул через сплетение ветвей. Через сто шагов попался муравейник, Хегор сбил его верхушку и запустил когти — муравьи брызгали кислотой, забегая на руки, тонули под кожей. Ягоды… малопитательны, ну их совсем. А вот глухарь…
Хегор вытащил нож и метнул, подобрал и пошёл дальше, усеивая путь перьями. Чудовищу в лесу можно жить.
Уже несколько дней он шёл туда, где по его прикидкам должны быть логовища Стаи. Людей избегал. Однажды наткнулся на кости, и новые невесть откуда взявшиеся знания подсказали, что стенолом здесь лежит три дня, тело успело разложиться до скелета. Скелет примечательный, сросшиеся рёбра были развалены могучим ударом, руки валялись отдельно от тела.
— Кто же тебя убил? — вопросил Хегор, подбирая расколотый череп. Кто мог обладать такой чудовищной силой? Из людей — разве что беролак или какой-нибудь… как же это называется… форсированный, да!..
Но что делать здесь форсированному? Лес не интересен Домам. И беролаку так далеко от всех поселений делать тоже нечего, эти могучие оборотни в разведчики не очень годятся… Хегор потянул носом, если оставался какой запаховый след, то за три дня всё выветрилось.
Он отбросил череп, к которому уже с интересом принюхивался тот-что-внутри, побродил вокруг в поисках каких-нибудь следов, ничего не нашёл. Вот разве что… пахло какой-то неопределённой магией.
Хегор отправился дальше. Вечером он вышел к реке, отрастил перепонки и переправился.
И на берегу наткнулся на него.
Невысокий, широкоплечий мужчина в кожаной куртке с нашитыми бляхами, костяными и деревянными вперемешку, в штанах из плотной мешковины. Лицо… городское, хоть и заросшее неряшливой щетиной, незагорелое, голубые глаза смотрят с хмурой весёлостью.
Хегор от неожиданности оскалился и зарычал, одновременно пряча перепонки и выдвигая когти. Встречник отчего-то не испугался.
— Ну надо же, — протянул он. — Таких мы с тобой, друг, ещё не видели.