Башня из красной глины
Шрифт:
— Нет. Вы не имеете права их читать, — сказал химик серьезно. — Но если вы этого не сделаете, то преступника вам не видать. Ну так как?
Смирнов чувствовал, что Дымин смотрит на него в упор. Вспомнил, как говорил, что не стоит вставать поперек дороги ведомству, спонсировавшему лабораторию.
— Открывайте, — кивнул он решительно.
Через две минуты он погрузился в чтение. Дымин курил, выдыхая дым в распахнутый иллюминатор. Бирюков неторопливо пил коньяк, время от времени поглядывая на Смирнова, словно хотел понять, как полицейский реагирует на прочитанное.
Время
Глава 6. Реабилитация
«3 марта 1992 года
Сегодня встал совершенно разбитым. Спал в гостиной на диване, а от этого ломит спину. Пришлось полчаса делать упражнения, чтобы прийти в себя. Даша ночевала дома, но не выходила из спальни, пока я не позавтракал (кусок не лез в горло) и не ушел на работу.
Как случилось, что она меня разлюбила? Еще недавно я пребывал в счастливом неведении, а потом она сказала, что наши отношения себя изжили и она хочет подать на развод. Даша считает, что у нас нет общих тем, мы стали чужими друг другу. Странно, что я этого не замечал: мне казалось, что все идет отлично. Наверное, я чересчур увлекся своими исследованиями. Монография отнимает почти все мое время, нужно изменить распорядок дня. Уверен, это просто кризис и наши отношения крепче, чем Даша думает. Мы все вернем, я приложу к этому все усилия.
Купил билеты в театр, букет цветов. Позвонил Даше на работу, думал, мы сходим вместе, но она отказалась. По ее словам, это ничего не изменит. «Незачем себя мучить» — так она сказала. У меня до сих пор в голове звучат ее слова: они мечутся, бьются о стенки черепа, и, кажется, я схожу с ума. Сегодня на меня вдруг впервые повеяло безысходностью: мне стало ясно, что Даша действительно хочет развестись. До этого я считал, что это только слова, не придавал им особого значения. Теперь же мне стало страшно: как я буду жить, если она уйдет? Может, она меня и разлюбила, но я-то ее нет!
Даша не пришла ночевать. Уже три часа ночи, а ее нет. В десять вечера я позвонил ей, и она сказала, что задержится на работе, потом сказала, что останется у подруги. У той якобы что-то случилось, и она не хочет оставлять ее одну. Думаю, это все выдумки. Либо она не хочет меня видеть, либо завела любовника. Это ужасно, и я не нахожу себе места: ношусь по квартире, воображая невесть что. Как же мне плохо! Все рухнуло в один миг, я этого просто не понял, и только теперь до меня стало доходить, что Даша уже начала жить своей собственной жизнью, в которой мне нет места. Я только что позвонил ей, и она сказала, что спит, но я слышал чьи-то голоса. Боже, я этого не вынесу! Но развод она не получит, нет, я не могу его дать!
17 апреля 1992 года
Это случилось! Даша оставила мне документы на развод, чтобы я их прочитал и подписал. Я демонстративно их порвал и выбросил в мусорное
Я знаю, то, что я выбросил документы, ничего не решит. Скоро мне пришлют новые. Или вызовут в суд, что более вероятно. В конце концов, если Даша будет настаивать, развод ей дадут. Я сделаю все, чтобы этого не допустить, но чувствую, что уже ничего не изменить. Однако у меня нет силы воли, чтобы просто поставить подпись — это сильнее меня. Вдруг случится чудо, и Даша передумает. Только на это мне и остается надеяться.
4 мая 1992 года
Сегодня в половине пятого нас развели. Все кончено, нет ни мыслей, ни чувств, ни желаний — я совершенно опустошен. Делая эту запись, я думаю лишь о том, что должен отчитаться о произошедшем, потому что всегда так делаю. Мне больше незачем что-то делать, ведь только Даша наполняла мою жизнь смыслом. Хочется просто лечь на диван и заснуть. Не могу больше писать: буквы на клавиатуре расплываются перед глазами.
15 июля 1992 года
Я снова напился, но еще не до бесчувственности. Сегодня мне вдруг стало ясно, что я просто продлеваю свои мучения. Зачем? Я уже ничего не могу дать студентам, и я вижу, что они смеются надо мной и презирают меня. Я их хорошо понимаю. Я сам себе омерзителен!
Вчера на лекции я упал. Когда поднялся, то понял, что в аудитории никто не удивился. Наверное, студенты не понимали, почему этого не случилось раньше. Они смотрели на меня снисходительно, а некоторые девушки просто отвернулись.
Декан тоже нос воротит. Он меня терпит только за прежние заслуги.
От меня никому нет никакой пользы, я просто занимаю чужое место. Но это ненадолго. Теперь, хоть я и пьян, в голове у меня прояснилось: я должен поставить жирную точку.
Даша на Кипре со своим хахалем. Тарасовы говорят, они собираются пожениться. Теперь я могу сказать: совет да любовь!
Я принял снотворное и открыл газ. Теперь осталось только лечь и закрыть глаза, ни о чем не думать. И не бояться. Мне не о чем жалеть, я ухожу для того, чтобы избавить окружающих от своего общества. И еще чтобы прекратить это нелепое существование, которое приносит мне только боль и унижение.
28 июля 1992 года
Вчера выписался. Все сорвалось из-за идиотов-соседей, которые не могли подождать полчаса — этого бы вполне хватило на то, чтобы я наконец сдох! Так нет же, они учуяли запах газа и принялись звонить в дверь. Надо было не обращать внимания, и пусть бы этих дураков разорвало вместе со мной, думаю я теперь. Но тогда я не выдержал и открыл. Они распахнули окна, а когда увидели пустой пузырек из-под снотворного, вызвали скорую. Мне сделали промывание прямо в машине. Врач был очень горд, что вытащил меня с того света.