Башня из красной глины

Ежов Михаил

Начинается новая эпоха, ведь теперь у нас есть дети».

Это была действительно последняя запись в дневнике Марухина. Закончив чтение, Смирнов поднял глаза и встретился взглядом с Бирюковым.

— Ну, как впечатления? — поинтересовался тот.

— Почему вы решили показать мне все это? — спросил Смирнов, выдержав паузу.

Бирюков нахмурился, покрутил стакан, поставил его на угол стола.

— Самсонов говорил, что нас есть кому защитить. Это брехня! Если бы это было правдой, никого не убили бы. Самсонов имел в виду Жеребина, но тот

ничего не предпринимает, чтобы защитить нас! А у него есть возможность. Он просто наблюдает, как нас убивают одного за другим. Может, он это и делает или кто-нибудь из его команды. Убирают свидетелей, так сказать.

— Но вас же не посвящали в программу, так?

— Когда лес рубят, щепки летят.

Смирнов побарабанил пальцами по колену.

— Эту информацию к делу не подошьешь, — заметил он.

— И не надо, — качнул головой Бирюков. — Я дал вам ее не для разглашения, а чтобы вы понимали ситуацию. Думаю, ею вообще делиться ни с кем не стоит.

— А со мной? — поинтересовался Дымин.

— Нет, — сказал Смирнов. — Тебе это не нужно.

Опер кивнул:

— Как скажешь. Мне неприятности не нужны. Меньше знаешь — крепче спишь, — добавил он философски. — Мне выйти?

— Решай сам.

Опер встал.

— Без обид?

— Конечно.

Дымин вышел, плотно прикрыв за собой дверь каюты.

— Вы хотите, чтобы я скопировал эти данные? — задал вопрос Смирнов.

— Нет, я хочу, чтобы вы сохранили у себя эту флешку, — ответил химик. — Пока все не уляжется.

— Вы рискуете.

— Я рисковал, уже когда переписал информацию с жестких дисков в лаборатории. Но я должен был подстраховаться.

— Вы собираетесь потом использовать эти данные для шантажа? — спросил Смирнов. — Или для того, чтобы продать их на сторону, если проект закроют?

— Нет, — возразил Бирюков. — Даже не думал.

Смирнов понимал, что химик врет. Он списал все, что было на носителях, а потом взломал пароли — это было очевидно. У Бирюкова были большие планы на эти файлы, но страх за собственную шкуру перевесил жадность. Ясно было и то, что он отлично знал, во что ввязался: его, конечно, посвятили в программу, потому что без его участия генные модификации проводить было невозможно. И именно поэтому он понимал, насколько ценны сведения, хранящиеся на дисках.

— Мне требуется разъяснение, — проговорил Смирнов. — Относительно того, что именно уладил Самсонов с Липиным.

Бирюков развел руками:

— Я не знаю ничего наверняка, меня ведь тогда в лаборатории еще не было.

— Понимаю, но как профессионал вы наверняка можете сделать предположение.

— В принципе да.

— И что вы думаете?

— Вы понимаете, что это только мое личное мнение? Я действительно не в курсе того, что произошло на самом деле.

— Да, — вполне искренне согласился Смирнов.

— Я думаю, что Липин подделал документы. Видите ли, с клонированием человека связаны серьезные проблемы.

— Оно запрещено, — сказал следователь.

— Да, но не только это. Видите

ли, клонировать человека не сложнее, чем овцу. Вы же слышали про Долли?

— Естественно.

— Так вот, процесс практически один и тот же. Но если вы уже клонировали человека, то возникает очень серьезная проблема. Вы догадываетесь, что я имею в виду?

— Думаю, да. Если овцу можно отправить в загон, то ребенку нужны родители.

— Именно! Кто будет его растить и воспитывать? Это ведь человек, обладающий гражданскими правами, его нельзя держать в лаборатории и исследовать, — поддержал Смирнова Бирюков.

— Значит, с этой проблемой столкнулась и лаборатория?

— Это очевидно. Причем им нужно было объяснить появление на свет не одного, а двоих детей.

— И Самсонов заплатил Липину, чтобы тот оформил клонов как его детей.

— Бинго! — Бирюков щелкнул пальцами и улыбнулся. — Гениальное решение. Они задумали это заранее. Самсонова, очевидно, ходила некоторое время с накладным животом или уезжала из города — возможно, брала отпуск. Я думаю, это легко проверить, если поднять документы или просто опросить соседей.

— Но мне сказали, что Максим и Ксюша не лечатся в лаборатории.

— Кто сказал?

— Самсонова.

Бирюков скептически улыбнулся:

— Они не лечатся — официально. Но время от времени проходят осмотры и делают профилактические процедуры.

— Тоже официально?

— Именно. На самом деле в это время проводится терапия.

— Все это незаконно.

— С какой стороны посмотреть. Программа реализуется, как вы понимаете, с одобрения соответствующих инстанций. — Бирюков показал глазами на потолок.

— Жеребин знает, за что заплатили Липину?

— Уверен, что да.

Смирнов вспомнил недоумение Жеребина по поводу того, что Крысолов убил акушера. Ему казалось странным, что того убрали. Следователю тоже: кто мог мстить человеку за то, что он «пристроил» пару клонов? Он ведь при этом не нарушил ничьих интересов. Да и Самсонов слишком уж нервничал, явно опасаясь, что Жеребин что-то узнает. Похоже, как бы ни логична была версия Бирюкова, она была ошибочной. С другой стороны, махинации Самсонова могли быть и не связаны с Ксюшей и Максимом. Что, если их с Липиным связывали и другие дела? Человек, работающий в роддоме, может оказать генной лаборатории много услуг — услуг, которые кто-то счел кровной обидой. Кому же отправил письмо Базаров? Перед кем он ощущал свою вину, заставившую его уйти в монастырь.

— Вы возьмете флешку? — поинтересовался Бирюков.

— Да.

— Мне нужна защита.

— Оставайтесь здесь.

— Спасибо. — Химик обрадовался.

— Возьмите свой багаж и перебирайтесь сюда.

— Я вернусь через минуту. Не говорите ничего Жеребину. Если спросят, скажите, что я просто попросил защиты.

— Хорошо. Я не собираюсь вас подставлять.

Бирюков вышел, и через несколько секунд в каюту вошел Дымин. От него пахло табаком — должно быть, он ходил на палубу курить.