Башня континуума
Шрифт:
— Нет, но спасибо за заботы, — сказал он, скорчив гримасу.
— Хорошо, пойдемте.
— Какой фирмы ваша кофеварка? — спросил Ричард, пока Шарлотта вела его в крошечный закуток, служивший кухней, кабинетом и комнатой отдыха. По дороге он мельком осмотрелся. Торговый зал был заполнен корзинами и букетами цветов. Еще в магазине продавался садовый инвентарь, семена, руководства по цветоводству и всякая ерунда вроде ароматических масел, свечей и травяных чаев.
— ЗУБТ.
— Значит, наша, — заметил Ричард резонно, поскольку компания «Замечательно Услужливые Бытовые Приборы» являлась дочерним предприятием «Ланкастер Индастриз». — Давно покупали?
— Года три тому назад.
— До сих пор работала нормально?
— Да, просто чудесно… не понимаю, что произошло.
— Что ж, ладно, давайте взглянем, прежде чем делать скоропалительные выводы о неудовлетворительном качестве нашей продукции, ха-ха.
Когда они зашли в ее маленький кабинет, заваленный пакетами с семенами и гроссбухами, Шарлотта предъявила лорду Торнтону пациентку. Ричард включил кофеварку, которая издала сиплый стон, сплюнула в поддон бурой жидкостью и заговорила на диво мерзким, пропитым голосом.
— Леди, джентльмен, я неисправна, прошу доставить меня в мастерскую. Адреса ближайших фирменных мастерских «ЗУБТ»… код поломки…
Ричард сокрушенно прищелкнул языком.
— Жаль, но, судя по коду поломки, у вас полетел Первый Прототип ЧСД.
— А что это?
— Ну… Первый Прототип Чипа Стандартного Дружелюбия… не хочу утомлять вас скучными техническими подробностями… скажем, это такая маленькая, с ноготь вашего прелестного мизинчика штучка, которая, с одной стороны, служит мощным и надежным термонагревательным элементом, а с другой — позволяет вашей кофеварке поддерживать с вами практически осмысленную беседу. Многофункциональный кристаллический чип. Заменить Прототип на исправный дело пяти минут, но, к сожалению, под рукой у нас его нет.
— Значит, придется везти в мастерскую?
— Можете попробовать, но я бы рекомендовал не мучиться с этим и купить новую. По техническим причинам мы уже год как свернули в полном объеме производство Первых Прототипов, их может не оказаться на складах. Вам это вряд ли о чем-то говорит?
— Нет, но… звучит захватывающе.
— Ха-ха, захватывающе… ладно, дайте-ка взгляну, на всякий случай. У вас есть инструменты? И тряпицу мне найдите, на стол подстелить.
Шарлотта предоставила ему искомое, до последнего мига пребывая в тягостных сомнениях по поводу способностей высокородных джентльменов к незамысловатому житейскому труду. Однако лорд Торнтон спокойно снял пиджак, развязал узел модного галстука, закатал рукава сорочки, за пару минут разобрал кофеварку на запчасти и с явным знанием дела приступил к осмотру.
— Рот закройте, — велел он Шарлотте без особой галантности, — фонарик возьмите, посветите мне. Да не в глаз! Вот так, хорошо. Вы что, здесь одна работаете? — спросил он, заметив, что она прислушивается — не зазвенит ли колокольчик на входной двери.
— Нет. Помимо меня здесь работают еще три девушки, но одна сейчас в отпуске, другая отпросилась на день рождения к сыну, а еще одна почувствовала себя не очень хорошо, и я ее отпустила. Женские недомогания.
Сама миссис Лэнгдон, видимо, не брала отпусков, детей у нее не было, женскими недомоганиями она тоже не страдала. Может, она была роботом? Ричард с трудом подавил ребяческое желание посветить ей в лицо фонариком, чтобы проверить — отшатнется ли.
— Не хочу указывать вам, что делать, но следует их немедленно уволить и найти на их место куда более компетентных и ответственных сотрудников.
— Да, наверное, но магазин принадлежит не мне, а мистеру Либеру…
— Старик Либер? — пробормотал лорд Торнтон. — Неужто, он еще жив?
— Вы помните Либера? — удивилась Шарлотта.
— Почему и нет. Либер работал у нас главным садовником лет тридцать. Когда я был маленьким, старик частенько угощал меня.
— Конфетами?
Лорд Торнтон посмеялся над столь нелепым предположением.
— Я ведь сказал, что был маленьким, а не то, что я был девочкой. Нет. Домашней бражкой, которую он ведрами варил в своей сторожке. Бывало, на следующий день у меня так трещала голова, что я не мог встать с постели и пойти в школу.
Шарлотта была несколько шокирована.
— Со стороны мистера Либера это, пожалуй, не слишком красиво.
— Пожалуй. Хотя я все равно терпеть не мог ходить в школу.
Шарлотта подумала, что тоже не любила ходить в школу. Или напротив — любила? Разве есть дети, которые любят ходить в школу? Она попыталась вспомнить свои школьные годы, но не сумела. Странно, ведь, кажется, это было не так уж и давно — пять или шесть лет тому назад. Почему она не могла вспомнить? Внезапно будто ледяные волны чистого, концентрированного ужаса омыли ее. Лорд Торнтон не сумел не заметить, как сильно она переменилась в лице.
— Что с вами, Шарлотта? Вы здоровы?
— Да. Кажется, пришел покупатель, я оставлю вас.
Миссис Лэнгдон смастерила на красивом лице добросовестную улыбку и упорхнула продавать букеты. Ричард поймал себя на том, что заинтересованным взглядом провожает изгибы и абрисы ее стройного тела в розовой униформе и каштановые прядки, выбившиеся из-под косынки на грациозную шею. Мысли его начали приобретать фривольное направление, но живо вернулись в исключительно добродетельное русло при виде чьего-то спокойного, как смерть, лица.
— Ты уже все хорошенько рассмотрел?
— Уже и посмотреть нельзя? Посвети мне фонариком. Да не в глаз! Вот так хорошо. И что нужно председателю Антимонопольного…
— Он хочет, чтобы мы выделили некую сумму на капитальный ремонт и реставрацию здания Главного Имперского Оперного Театра, — объяснил Кит.
— Не вижу здесь взаимосвязи…
— А дело в том, что в попечительском совете Оперного Театра заседает его родственница… то ли двоюродная тетка, то ли троюродная кузина, то ли племянница. Сумма-то немаленькая. Судя по предварительной смете, здание Театра находится в прискорбно плачевном состоянии, вот-вот развалится на части, словно дом Эшеров, — объяснил Кит.
— Понятно…
— А что с кофеваркой?
Ричард запоздало сообразил, что сейчас Кит увидит сломанный Первый Прототип и взбеленится, и неловко попытался исправить положение.
— Да ничего… три года отработала… пора купить новую…
Но уже было поздно, Кит заметил обугленную пластинку ЧСД. Ярость! Бешеная ярость объяла его! А ярость выражалась у Кита своеобразно, причиной чему, должно быть, служила его голубая кровь. Он заливался медленной бледностью, давление у него падало, а следом за своим давление падал он сам — в обморок. Подобное с Китом случалось крайне нечасто, и все же достаточно часто, чтобы Кит успел напугать отца, сестру, жену, совет директоров, кого-то из служащих и самого Ричарда в том числе. Чтобы вновь ненароком не стать свидетелем ужасного зрелища, Ричард поспешно усадил Кита на табурет и побрызгал ему в лицо водой из бутылки.