Башня преступления
Шрифт:
– Отец! – ответил мелодичный, как музыка, голосок, – ты правильно сделал, что поставил мою кровать рядом со своей и решил не оставлять меня одну. Но как только я засыпаю, меня преследует один и тот же кошмар: я вижу их вдвоем!..
– Замолчи! – тихо велел генерал.
Рука Поля соскользнула с дверной ручки, и он сделал шаг назад.
– Почему я должна молчать? – прошептал нежный голосок. – Я так долго молчала!.. Может быть, он полюбил бы меня, если бы я могла сказать ему, что боготворю его!
Отец поцелуем закрыл ей рот. Поль прижал руки к груди, испугавшись, что сердце его сейчас разорвется. И тут он вновь услышал слова малышки:
– Папа! Послушай, что мне снилось. Этот сон отличался от предыдущих. Мне пригрезилось, что Поль собирается уходить, а я все еще немая. Я готова пожертвовать жизнью, лишь бы Бог дал мне возможность говорить. И вдруг во мне просыпается голос, но слова не срываются с губ, а исходят прямо из сердца, и я кричу Полю: «Я жила для вас; может, мне надо ради вас умереть?!»
Поль, не сознавая, что делает, пересек гостиную. В следующий миг он уже стоял на пороге спальни.
– Выйдите отсюда, месье! – крикнул ему взбешенный генерал.
Но вместо того, чтобы послушаться, Поль бросился к кровати и упал на колени.
Суавита потянулась к нему, на ее лице расцвела улыбка, и малышка подставила юноше лоб для поцелуя.
Они не проронили ни слова, но генерал обнял их обоих и прижал к своему сердцу.
Примерно в это же время блистательный и элегантный виконт Аннибал Джоджа, маркиз де Паллант, мчался по улицам Парижа в фиакре, которым правил наш старый знакомый Пиклюс, один из конюших несчастной «королевы Горэ».
Рядом с очаровательным виконтом сидел человек, готовый вопить от радости.
Его восторг можно было понять; это был утопающий, спасенный из воды, когда волны уже смыкались над его головой, когда он захлебывался и перед ним, казалось, разверзлись врата ада. Одним словом, это был красавец Николя, вырвавшийся из камеры Консьержери в самый последний момент. Только Черные Мантии могли организовать такой побег.
– Дорогой мой друг, – рассказывал Николя, – вчера я услышал, как охранник шепнул мне на ухо эти дивные слова: Завтра будет день. Я сразу сообразил: Лекок умер, ведь должны были отрубить больную ветку. Это сделал наш славный полковник? – спросил красавец.
– Полковник – старая лиса, – ответил Аннибал Джоджа, – и Лекоку не повезло.
– Как его убрали? – поинтересовался Николя.
– Мадам графиня де Клар прислала ему белых грибов из Анденского леса, – улыбнулся виконт. – Их оказалось достаточно.
– Милая Маргарита! – смеясь, воскликнул Николя. – Я сам думал о грибах из этих мест. Лекок любил их… Мы что, сделали по Парижу десять лье, виконт? – вдруг удивился он.
Шторы фиакра были опущены. Аннибал ответил:
– Лишняя предосторожность не помешает, мы заметаем следы.
В этот миг карета остановилась. Возле распахнувшейся дверцы появился Кокотт со свечкой в руке и сказал:
– Наденьте вашу шляпу и замотайте лицо шарфом, не надо, чтобы вас видели.
Красавец Николя был осторожным от природы, он тщательно закутался, не обращая внимания на то, что происходит вокруг. Его провели в темную и сырую улицу; откуда-то пахнуло помоями. Улица упиралась в большое мрачное здание. Николя увидел винтовую лестницу.
– Какого черта мы тут делаем? Где я? – спросил он.
– На улице Моконсей, у аббата, – ответили ему.
– Плохо же аббат устроился, – буркнул Николя. – Что ж, пошли.
Они поднялись на третий этаж. Открылась дверь, и красавец очутился в маленькой темной комнате. В ней находилось пять человек. В стене зияла дыра…
У троих мужчин были ножи. Лица двух остальных скрывали черные маски. Увидев вошедшего, трое с ножами в удивлении отступили. Куатье воскликнул:
– Месье Николя! Из Черных Мантий!
Красавец молниеносно прыгнул к двери, но она захлопнулась. Один из тех, кто был в маске, пророкотал:
– Наступила ночь! Отрубите ветку!
– Лекок! – прошептал пораженный Николя.
– Дорогой друг! – с издевательским дружелюбием произнес Приятель-Тулонец. – Ты сам придумал этот склеп в стене. Завтра в суде ты мог бы заговорить, поэтому мы решили не пускать тебя туда. Давай, Лейтенант! – скомандовал он.
Когда на башне Пале-Рояля пробило одиннадцать часов, комната N0 9 была совершенно пуста. В ней царил идеальный порядок, и деревянные панели на стенах казались нетронутыми.
Много лет спустя, в 1843 году, барон Поль Лабр д'Арси и его жена, урожденная Суавита де Шанма, получили письмо из Санкт-Петербурга; в этом послании сообщалось о предстоящей свадьбе мадемуазель Изоль Сула и князя Воронцова, адъютанта Его Императорского Величества, Государя всея Руси.
Еще через пять лет, незадолго до революции 1848 года, Поль и Суавита съездили в Ля Ферте-Mace, на могилу генерала, графа де Шанма, умершего прошлой осенью.
На кладбище супруги увидели молодую женщину. Она обняла Суавиту, пожала руку Полю и удалилась, не произнеся ни единого слова.
Это была Изоль, по-прежнему красивая, но мрачная в своем раскаянии.
Суавита долго молилась и целый день была печальной.
Но к вечеру они вернулись домой, и Поль сразу же увлек жену на веранду замка де Шанма, где к ним с радостными криками бросились трое светловолосых кудрявых малышей.
И пока молодая мать (Суавите не было еще двадцати шести лет) осыпала своих детей поцелуями и ласками, Поль сказал ей со счастливой улыбкой на лице:
– Пусть Господь дарует покой душе генерала, как Он даровал мне счастье и любовь!