Башня ярости. Книга 2. Всходы ветра
Шрифт:
Очутившись рядом с гордой собой лльямой, Рамиэрль обернулся и махнул рукой, подзывая Норгэреля и Аддари, но подзывать было некого. Перед ним была гладкая серая стена! Морок? Нэо бросился назад, его пальцы коснулись чего-то прохладного и скользкого. Звездный Лебедь! Как же это?! Они с лльямой выбрались, а друзья не смогли?! Нет, выходят.
Аддари с Норгэрелем возникли из ничего и тоже оторопело уставились на мерцающую поверхность. Угадать место Прохода можно было лишь по каменной куче, отдаленно напоминавшей переднюю часть чудовищного грызуна.
– Похоже, эта дорога в одну сторону, – пробормотал Аддари, – слышал об этом.
– Ничего
– Тут и понимать нечего, – откликнулся Роман, – выйти отсюда можно, войти – нет. С той стороны видна только стена, потому-то Рене и повернул назад – для него путешествие было закончено. Эти пятна, несомненно, на его совести, и хорошо. Вряд ли при жизни они были приятными созданиями.
– Рамиэрль, – Аддари тронул разведчика за плечо, – ты знаешь больше меня и больше Норгэреля, а говоришь с нами, как с равными. Я понял, что твой друг, привязавший к себе свою смерть, побывал здесь. Его дорога ведет наверх? Мы можем по ней выйти?
– Можем и выйдем, – заверил Рамиэрль, глядя на мертвый алтарь, – интересно, что за идолы там стояли?
– Крысы? – предположил Норгэрель.
– Нет, – покачал головой разведчик, – крысы и прочая нечисть, без сомнения, стражи. Их дело охранять проход и сообщить хозяину, если что не так.
– А кто прикончил эту тварь? – Норгэрель кивнул на бренные останки, принявшие тот же мертвый серый оттенок, как и все в этом месте.
– Узник, когда освободился. Боялся, что за ним придут, и принял меры – поставил ловушку, разрушил алтарь. Не терплю тюремщиков, но, если б эти делали свое дело получше, наш «друг» до сих пор сидел бы здесь, а не в Вархе, а мы обошлись бы без Ройгу и прочих подлостей. Эмикиэ, мы так и будем стоять и думать о Зле, Добре и том, что было до Великого Исхода?
– Не злись, – примирительно сказал Аддари, к которому присоединилась пискнувшая что-то умильное лльяма. Стало жарко.
– Прости, – улыбнулся Нэо.
– Ничего, – кивнул Солнечный. – Нэо, если мы отсюда выйдем, дороги назад не будет. Вдруг нам нужно что-нибудь сделать?
Еще как нужно, потому он и злится... Роман с тоской посмотрел на угольный отпечаток. Один шаг – и они дома. Воду они найдут быстро, позовут Гиба, он придет за ними один или с Рене, и прощайте радужные тропы и здравствуй, Тарра. Орел и Дракон были правы, он – хороший разведчик и неплохой воин, но в обычной войне он, в лучшем случае, будет лучшим из многих; сейчас же ему выпал шанс сделать то, что не сделает никто, но как же не хочется!
Рамиэрль обошел остатки алтаря, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся еще отвратительнее. Вряд ли прорвавшееся в Тарру неведомое существо добиралось до Серого моря вплавь, и уж тем более невероятно, что оно проскочило в Варху под носом у Эмзара и не кажет оттуда носа по собственному желанию. Если отбросить то, что лежит за пределами вероятности, есть лишь один ответ, объясняющий все. Древние пути – те самые, которыми они с Кризой ушли с Седого поля. Из храма или его окрестностей должен быть ход в Серое море, а оттуда – в Варху. Он уже ходил этими тропами, и это не лучшее воспоминание в его жизни. Рамиэрль прикрыл глаза, вызывая полузабытое ощущение дороги, в кромешной тьме отражаемой во множестве зеркал. Там еще был странный, казавшийся живым слабый ветер, а далеко впереди летел огонек, за которым надо было бежать. Ветер... Он коснулся лица, как слепец, желающий узнать, с кем имеет дело. Можно открыть глаза и выйти вон, но тогда Хозяин Вархи останется недоступен, а эльфы будут связаны своей стражей. Отступать нельзя, он пройдет этим путем, потому что, кроме него, некому.
Вспышку Нэо увидел даже сквозь сомкнутые веки.
– Свете Всемилостивый, – почти простонал Аддари, – что это?!
– Этим путем отсюда ушел наш «приятель», – быстро проговорил Роман, – сначала в Серое море, потом в Варху. Все, эмикиэ. Прощаемся. Аддари, Норгэрель, ступайте дорогой Рене, он сделал это подземелье безопасным. Норгэрель, когда выберетесь, пошли весточку Гибу, тот всегда найдет Скитальца или, если он в море, придет сам. Скоро вы будете в Вархе.
– ...к которой я, по словам того же Рене, не должен приближаться, – усмехнулся Норгэрель. – Я знаю, что ты задумал, Нэо. Ты решил схватить тварь в ее же логове, и не думай, что я отпущу тебя одного.
– А я не отпущу вас обоих, – не допускающим возражений тоном заявил Аддари.
– А, – махнул рукой Нэо, – бездна с вами!
– Ну, – засмеялся Солнечный, указывая на насторожившуюся лльяму, – бездна-то как раз с тобой.
Предоставленный самому себе парк за особняком Бэрротов изрядно разросся. Сильные растения глушили слабые, необрезанные ветки торчали во все стороны, а сорвавшийся словно с цепи бесов вьюн превратил столь любимый покойным Антуаном лабиринт-каприз в непроходимую чащу. Пьер Тартю подарил оставшийся без хозяев дворец Его Высокопреосвященству, но Клавдий боялся этого места, как чумы. Его многие боялись. Кто-то слышал, как в заколоченном доме звучала мирийская гитара, кто-то видел две тени – женскую и мужскую, кому-то привиделся огромный черный конь, рывший копытом воду старого пруда, словно это был песок.
Кардинал, чья знаменитая трусость была подвергнута серьезнейшему испытанию не менее знаменитой жадностью, обращался за помощью и в Красную Палату, и к Предстоятелю антонианцев. Камилл Дюбар лично обошел дворец и парк с Кристаллом Поиска, но ничего не нашел. Илларион же посоветовал Клавдию молить Триединого о прощении, а не думать о мирском на краю пропасти. Кардинал, расценив это как совет держаться подальше от здания, предыдущие хозяева которого в одночасье погибли необъяснимой и страшной смертью, вывез из комнат все, что представляло хоть какую-то ценность, заколотил окна и двери и запер ворота. Так стремительно зарастающий парк оказался в полном распоряжении бродячих собак, кошек, птиц и насекомых.
Никто и не подумал обратить внимание на крупную бабочку, перелетевшую через высокую ограду и устремившуюся в центр запущенного лабиринта. Когда-то там бил фонтан, украшенный скульптурой мраморной лисицы, теперь бассейн был сух, а на его краю сидели двое. Стройный голубоглазый человек задумчиво поигрывал кинжалом, его собеседник, как две капли воды похожий на снящегося всем арцийским прознатчикам и стражникам маркиза Гаэтано, грыз травинку и смотрел в выгоревшее летнее небо.
– Рене, – окликнул он приятеля, нехорошо улыбнувшись, – а ведь уже полдень! Книга Книг опять соврала.