Башня ярости. Книга 2. Всходы ветра
Шрифт:
– Луи, Беата, будет неплохо, если вы навестите Стефана и сами пригласите его на свадьбу. На границе сейчас тихо, а вам надо развеяться.
– Мы с Ликией тоже поедем, – захлопала в ладоши Ванда. – Я соскучилась по Стефку, и потом... Дана Ликия, вы покажете мне Тахену? Про нее столько говорят, но никто ничего не знает. Раз Тахена вас пропустила, она вас любит. Она нас пустит?
– Разумеется, пустит, – подтвердила я, – но сначала тебя должна пустить мать.
– Пусть едет, – улыбнулась Данута, – в четырнадцать лет самое время посмотреть на чудо.
– Тогда решено, – радость Ванды захлестнула и меня, – я покажу тебе Тахену, но только тебе.
– А другие сами не пойдут, – заверила Ванда.
Садан наверняка обиделся, да и сам Александр чувствовал себя неуютно, но спорить не приходилось. Орки во что бы то ни стало решили внести его в свою столицу на щитах. Отказать горцам в этом удовольствии означало нанести им огромную и незаслуженную обиду. Пришлось, поручив черногривого заботам Ежи (влюбленного Луи они с Анджеем отправили в Гелань с вестью о победе), подняться на живой помост, и гоблины вступили на заполненные народом улицы.
Дома были разукрашены ветвями лиственниц и треугольными черными флагами с Белой Стаей. Под ноги победителям бросали цветы, люди что-то кричали, смеялись, махали руками. Сандер не сомневался – скоро девушки начнут подбегать к воинам и целовать их, а к вечеру все будут пить, петь и плясать прямо на улицах. Так бывает всегда, в какой бы город или село ни возвращались победители.
«Зубры» двигались размеренным шагом, не похожим на их походную волчью рысцу, волынщики и барабанщики играли что-то торжественное, чего Сандер раньше не слышал. Стоя на плечах союзников между черными знаменами с Белой Стаей, Сандер вынужденно смотрел только вперед, на заросшую вековыми лиственницами гору, на склоне которой высился храм, в сравнении с которым детище Иллариона казалось... покойным Муланом в сравнении с эльфами! Удержаться на щитах было не так уж и трудно, орки шли слаженно, а их медвежьей силы хватило бы, чтоб протащить на себе Штефана Игельберга вместе с племянником. Странный обычай, но Марграч объяснил, что так в горах почитают истинную доблесть. Воины поднимают на свои плечи не королей, а тех, кто умом и мечом добыл победу.
Когда-то, много лет назад, на месте Александра побывал и сам Марграч, тогда еще простой воин, в одиночку защищавший раненого наследника от дюжины северян. Кого поднять на щиты, решают все вышедшие из боя, и спорить с их решением нельзя. Оно свято. Теперь Александр Тагэре получит право украсить свой щит и плащ Белой Стаей, а в его честь в храмовой роще будет посажена серебряная лиственница. Что поделать, до орденов в горах Корбута еще не додумались, и слава святому Эрасти! Филипп одарил брата всеми высшими наградами Арции, и каждая из них – память о какой-то боли. Не надо думать об этом! Ссоры, ошибки, непонимание остались в прошлом, а у его новой победы нет привкуса горечи.
Впервые, уходя в бой, Александр не ждал удара в спину, не боялся, что скрестит меч с другом, не думал о том, на чьей стороне правда и стоит ли победа пролитой за нее крови. В Корбутских горах он не прорубал себе дорогу домой, как думал вначале, он схватился со злом, о котором даже не догадывался. Теперь с Билланой и Тарской покончено, Таяна и стражи Вархи в безопасности. Больше никто не будет похищать и приносить в жертву клыкастому оленю людей, гоблинов и эльфов. Рука с мечом, много лет занесенная над восточными землями, отрублена и не отрастет.
До того как они с Ежи верхом конь о конь ворвались в главное капище Монтайи, Сандер думал, что его друзья преувеличивают ройгианские зверства, а они преуменьшали. Белые жрецы пытались разбудить своего бога и умолить его вступить в войну и не щадили ради этого никого.
Захваченных таянцев и южных орков не хватало и в ход пошли свои. Александр собственными глазами видел, как на алтаре исходили кровью белокожая билланка и смуглая орка, а в углу с позволения сказать божьей обители были свалены десятки, если не сотни обескровленных девичьих тел. Орка еще была жива, и ею занялся один из вбежавших вслед за ними эльфов-разведчиков, а трое северных гоблинов встали рядом с целителем, готовые, если что, прикрыть его собой. Сандер с ними не остался – во дворе капища шел бой, стражи храма огрызались до последнего. Меч сам скользнул в руку Александра Тагэре, он убивал – нет, не с наслаждением, с чувством того, что так
Марграч говорил о крови Инты, Истинных Созидателях, клятве Уррика и грядущих походах, а за спиной горел храм Ройгу. Тагэре не сомневался, что подожгли его эльфы, уж слишком быстро охватило каменную громадину пламя, а в рыжей огненной гриве нет-нет, да мелькали небесно-синие пряди. Это был конец одной войны и начало другой, предсказанной старым Эриком, но между ними будет полгода мира и счастья, именно счастья, хотя Сандер и понимал всю неуместность этого слова. Время было кровавым, будущее – туманным, но Последний из Королей хоть и отдавал себе в этом отчет, но жил, как в волшебном сне. Отлученная от Церкви Таяна сразу стала для него близкой. Здесь чтили понятные ему законы чести, друзья были друзьями, а враги – врагами. В Гелани и Гар-Рэнноке не было места Рогге, Тартю, Батарам, Вилльо, эта земля их просто бы отринула. Он же среди всех этих Ласло, Золтанов, Ежи, Грэддоков чувствовал себя как рыба в воде...
Дорога кончилась у подножия горы, и воины остановились, не доходя десятка шагов до встречной процессии. Что от него требовалось дальше, Сандер не знал: гоблинский этикет был арцийцу внове, и он боялся невольно обидеть союзников и, что было много важнее, друзей. Настоящих, до последней капли крови. Александр Тагэре стоял на черных, поднятых над головами щитах и смотрел, как к нему приближаются двое орков средних лет и совсем молодой.
Воины, державшие щиты, слаженно опустились на колени, а подошедшие протянули руки. Сандер мог спрыгнуть и сам, но послушно принял помощь. Между двумя огромными горцами он чувствовал себя хрупким подростком, но это не унижало.
– Горы склоняются перед кровью Инты, – низкий, рокочущий бас старшего был достоин его внушительной фигуры, – пришло время вернуть долги. Мы тебя ждали, и ты пришел.
– Горы склоняются перед доблестью воинов, взявших Монтайю, – мягко возразил Александр, – Я счастлив дружбой твоего народа.
– Мы помним все, – торжественно сказал Горный Король.
Предосенняя Тахена казалась зеленой стеной – непролазные заросли барбариса, за которыми виднелись увешанные созревающими ягодами рябины. Войти в лесную крепость можно было либо с помощью топора, либо с помощью магии: Я мило улыбнулась воинам, взяла Ванду за руку и шагнула вперед. Колючие, густые ветви расступились, узнав меня, как собака узнает хозяина. Я была в здешних краях всего однажды, но прекрасно знала, куда идти. Это были мои владения, мой дом, моя колыбель, где бы ни родилось мое тело и откуда бы ни прилетела моя душа.
Где-то здесь по звенящей от птичьего щебета чаще бродит Лупе, защищая заповедный край от чужаков, трогает отягощенные ягодами ветви, гладит рыжих лисят. Я должна исполнить просьбу Шандера и передать этому счастливому созданию слова, которые оно не поймет. Могла ли я, Эстель Оскора, хотя б на миг пробудить в Хозяйке Тахены человека и хотел бы этого Шани?
– Я никогда не видела такого леса, – шепнула Ванда, не выпуская моей руки, хотя сторожевые заросли кончились и мы шли по невысокой, мягкой траве среди старых рябин. Обилие ягод обещало суровую зиму.