Башня

Они приходят ко мне раз за разом. Век за веком, и ноги их пробили едва заметную тропку в несокрушимых, казалось, скалах. Мне не дано понять, зачем они приходят. Создатели не дали мне этого понимания. Но они идут и идут, и ни один не вернулся назад…

Камни противно скрежетали под ногами. Мелкие камушки то и дело срывались и падали, равномерно постукивая по уступам. Спина покрылась потом, дыхание отяжелело и это злило Скара. «Ничего, ничего, не зря же я лезу на эту верхотуру. Как там эти селяне болтают – несметные сокровища, что с неведомых времен там лежат. А сокровища – моя работа». Тьма мягкой кистью смазывала ужас высоты, но все равно он успел заметить, как высока скала. Но подьем был, об этом болтали

в таверне. «Как удачно, что забрел я в эти края», – руки уже дрожали от напряжения, в животе поселилась пустота, но цель была близка. Снизу, да еще в темноте, он башню не рассмотрел – лишь стройный силуэт на фоне редких звезд. «Кто же ее здесь выстроил, не иначе колдун какой» – сердито подумал Скар и неожиданно провалился вперед. Мягко перекатился, мешок со снастью звякнул, впился острым углом в спину. Скар чертыхнулся, встал на ноги, восстанавливая дыхание: «Вот и забрался. Теперь внутрь».

Но сразу не полез, нашел плоский валун, присел. Мешок распахнулся, запахло мясом. Не стоит идти в незнакомое место усталым и голодным, кто знает, что ждет тебя там? Этому правилу Скар следовал всегда в своей воровской карьере, и не раз спасался от трудностей благодаря отдохнувшим мышцам и выносливости, дать которую может только добрая еда.

Поел, посидел немного, глядя на небо, на шумящий под ногами лес. «Да, тут локтей двести, не меньше» – подумал с опаской, – «А ведь еще спускаться…». Летучая мышь пролетела, закрывая крыльями звезды, в лесу заухал филин, в дальнем селении выли собаки. «Как по покойнику. Ну, пора за дело». Влез в мешок. На свет появился потайной масляный фонарь, за него Скар три года назад заплатил цену лошади, не торгуясь, но фонарь стоил того. Его свет был незаметен со стороны, масло никогда не выливалось, и пламя не мог погасить самый сильный ветер. За фонарем последовал короткий острый меч, его Скар снял с пояса. Закинул мешок за спину, приладил лямки, рукоять меча прилипла к левой ладони, зажженный фонарь – в правой. Прошептал про себя молитву Черному Лорту – покровителю ночных храбрецов, и шагнул к смутно различимой в темноте громаде башни.

В свете фонаря башня казалась сделанной из серого камня, щупать Скар не стал. Почти сразу нашелся и вход, – черное полукружье арки нависало прямо над пропастью. Вел к ней узкий каменный карниз. Скар еще раз помянул Лорта и шагнул вперед. Луч фонаря проплясал по серой, совершенно гладкой стене, и уперся в вязкую, густую черноту входа. Словно там, за аркой находится огромное помещение, а луч не достает до стен. Скар поводил лучом вверх-вниз, но ничего не обнаружилось. Делать было нечего, и сапоги мягкой кожи перешагнули невысокий порожек.

Сделал несколько шагов вперед, остановился, оглянулся. Выход был на месте, так же равнодушно светили маленькие ночные светила. Закрывая их, вновь пролетела летучая мышь. Скар облизал неожиданно пересохшие губы, и тут впереди, в непробиваемой светом фонаря тьме возникло движение. Словно заворочалось нечто огромное, волна воздуха коснулась лица Скара. Он отпрыгнул назад, поднял выше фонарь, меч выставил перед собой. Но из тьмы ничего не появилось, лишь далеко впереди почудился слабый блеск, искорка на грани видимости…

Сжал меч покрепче, чтобы не выскользнул из потной ладони, мелкими шажками двинулся вперед. Почти сразу фонарь высветил что-то, и сердце Скара едва не выпрыгнуло из груди – золото. Точно, золото, целая груда! Не забывая об осторожности, медленно подошел. Груда слитков играла искорками, кое-где светились разноцветными глазками драгоценные камни. «Нашел, нашел!» – душа пела майским соловьем, – «А эти тупые крестьяне боятся сюда ходить!».

Огляделся, вокруг никого. Осторожно поставил фонарь. Когда свет падал снизу, куча драгоценностей казалась еще больше. Мысли Скара потеряли стройность. В воображении, подогреваемом жадностью, рисовались картины, одна другой соблазнительнее, что он сделает с таким богатством. Когда вытянул руки перед собой, то кисти слегка дрожали. Выдержка изменила вору первый раз в жизни. Увидев кучу золота, забыл, где находится, даже не подумал о том, как спустится с таким грузом.

Попытался взять в руку слиток, формой напоминающий сердце, крупный, с красным отливом. Но рука встретила пустоту, кисть словно погрузилась в теплый воздух, как от очага. На лице Скара, не особо выразительном от природы, отразилось непонимание. Он раз за разом пытался ухватить то золото, то красный рубин, то травяного цвета изумруд. Золото искрилось, свет фонаря дробился в гранях драгоценных камней, но в руках не оставалось ничего! Скар трясся, словно в лихорадке, слезы текли по небритым щекам. Когда успокоился, в руке почему-то оказалась рукоять меча. Но он знал, что делать. Лезвие коротко блеснуло в свете фонаря, и тяжелое тело рухнуло на пол, уронив фонарь. Кровь темной пленкой расползалась под трупом, и пол, переставший быть каменным, жадно впитывал ее…

Те, кто создал меня, давно исчезли. Как, куда они ушли, мне не дано знать. Но их нет, а я есть. Я помню только, что они были другие, не такие, как эти, нынешние, что приходят сюда раз за разом. Но сегодняшние разумные столь же упорны, как и мои создатели. Они идут и идут, и ни один не вернулся назад…

– Не ходите туда, господин, – повторил толстый широколицый трактирщик, вытирая потное лицо грязной тряпкой. – Сгинете вы там, как есть, сгинете.

– Меня зовут Херьян Отважный. Человек с моим прозвищем и репутацией не может позволить себе не посетить какое-либо место, где пропадают люди. Я не побоялся сразиться с драконом, я убил тролля у озера Лох-Лей, и не побоюсь и сейчас, – рыцарь замолчал, а трактирщик покачал головой. – Как вы говорите? От мельницы по тропке, а как увижу озеро, сразу направо, так?

– Именно так, благородный господин. Вы все запомнили правильно.

– Тогда до свидания, – синий плащ закрутился вихрем, доспехи лязгнули, и вскоре со двора донесся стук копыт.

– Не послушал, а жаль, – вздохнул трактирщик. – Не вернется, как и остальные.

Тропка вилась среди красивого леса, небо с белыми перьями облаков приветливо синело сквозь листву, птицы пели беззаботно и заливисто. Рыцарь ехал медленно, спокойно, торопиться было некуда. Еще никто из тех, кто стремился в Башню, как рассказывали Херьяну, не опаздывал на встречу с ней. Что ждет его там, наверху, он не особенно задумывался. На счету Отважного был дракон, тролль, и несчетное число нечисти помельче. В Башне мог жить кто угодно, от черного мага до эльфа-мизантропа, а как поступить с ними, Херьян прекрасно знал. Меч привычно висел на крюке у седла, добрый, полутораручный меч, созданный специально на погибель нежити. Руны неровной лесенкой украшали сужающееся к концу лезвие, а в каких травах закаливали сталь кузнецы, какие заклинание шептали друиды, это тоже не особо интересовало странствующего рыцаря. С помощью этого меча он делал свою работу, и дела ее хорошо, остальное – неважно.

Скала выпрыгнула из-за деревьев внезапно, огромная, ощутимо враждебная. Словно каменный великан силился прорваться на свет, высунул кулак, а дальше сил не хватило. Серая башня на вершине смотрелась указательным пальцем. Странный, заостренный перст, горделиво указующий в небесную синь…

Прикинул высоту подъема. Да, лезть в доспехах по такой крутизне – непростое дело, но не зря же с семи лет отец гонял как сидорову козу, валун на плечи, и вперед, бегом на холм. И так за день раз пятьдесят, с ног валился после таких упражнений. Зато сейчас взобрался, почти не запыхавшись. Меч, чтобы не мешал, закинул за спину на кожаном ремне. Привязанный к лесине конь сверху казался маленьким, словно кот, поднял точеную голову, увидел хозяина, заржал тоскливо. Херьян помахал верному другу, взял меч в руку, и осторожно, медленно ступая, двинулся к башне. Вблизи серый палец казался таким же гладким, как и снизу, ни трещин, ни выбоин, камень стен поблескивает, словно шлифованный. Херьян помахал мечом, разминая руки, двинулся по каменному карнизу к входу. Странно, но казалось, что дневной свет не проникает сквозь арку входа. За ней лежала густая, серовато-черная мгла, даже пол почти не просматривался. Словно вход завешен темной и плотной тканью, которую свежий ветерок, что крутился вокруг башни, не мог даже сдвинуть.