Басни

Лафонтен Жан де

Поели, выпили, пустились смело в лес.

И вдруг навстречу, пырь, Медведь к ним из

берлоги.

У них тут подкосились ноги:

Один на сосну взлез,

И, сидя на суку, крестился;

Другой же мертвым притворился,

Ничком на землю пал,

Не шевелился, не дышал.

Зверь страшный и мохнатый

Приблизился к нему и так его, проклятый,

Перевернул, обнюхав раза два,

Что тот едва-едва

Не закричал, и кой уж как скрепился.

Но, к счастию, Медведь

великий был глупец,

А может быть и трус, что тотчас удалился;

Смельчак тут с дерева спустился;

Открыл глаза мертвец,

Ощупал сам себя, вздохнул и приподнялся.

"С тобою, брат, Медведь шептался?

Товарищ у него спросил.

Скажи, что на ухо тебе он говорил?"

"Что по порядку должно

Медведя наперед убить,

А после этого уж можно

И мех продать, и пить".

Измайлов.

Из басен Эзопа и Абстемия (прим. к б. 24). Знаменитый автор "Мемуаров о Царствовании и жизни королей Людовика XI и Карла VIII", Филипп де Коммин (1509 г.), влагает эту басню в уста императора Фридриха как ответ посольству французского короля, предлагавшего ему завладеть землями герцога Бургундского. Кроме Измайлова, басню перевел на русской язык Сумароков ("Два Друга и медведь").

103. Осел в львиной шкуре

(L'Ane vetu de la peau du Lion)

Осел, прикрывшись львиной шкурой,

Страх наводил на всех людей:

Тупой Осел своей фигурой

Изображал царя зверей!

Но кончик уха, что торчал,

Его обман изобличал.

Тогда погонщик без стесненья

Погнал его, как всех ослов.

Глупцы шептали в изумленье:

"Он не боится даже львов!"

Хоть все знакомы с этой сказкой,

Но сколько видим мы людей,

Которые Осла под маской

Считают львом, царем зверей...

И в жизни красота роскошного доспеха

Три четверти успеха.

А. Зарин.

Из басен Эзопа. На русский язык басню переводил Сумароков ("Осел во львиной коже").

61. Влюбленный Лев

(Le Lion amoureux)

Посвящается девице Севинье

О Севинье, все прелести которой

Служили грациям прекрасным образцом!

Прочтите басню без укора

И не пугайтесь перед Львом!

Он, вопреки бессильному злословью,

Был усмирен всесильною любовью.

Любовь-есть нечто странное во всем,

И счастлив тот, кто с нею незнаком...

Какой-то Лев, из важного сословья,

Пастушку встретил на лугу

И воспылал к ней страстною любовью,

Какой любить я, право, не могу!

Он стал ухаживать за нею,

Отца ее повергнувши в печаль.

А тот искал зятька себе смирнее,

Да ведь ему и дочки было жаль.

Но как откажешь? Ведь опасно!

И знал то он прекрасно

(Кто с этим делом незнаком?),

Что обвенчаться можно и тайком,

Тем

паче, дочь его нимало

Любовь слепая не пугала!

Отец промолвил тут:

"Послушай-ка, зятек,

Ведь дочь моя нежна, как фея сказки,

А твой-то ноготок

Совсем устроен не для ласки!

Так вот, коль хочешь зятем быть,

То, не боясь за целость шубы,

Изволь-ка когти обрубить

Да подпилить получше зубы!

Твой поцелуй тогда не будет грубый,

Да и жена

С тобою будет более нежна!.."

Лев согласился... Ослепила

Его коварная любовь,

Но без когтей и без зубов

Исчезла в нем былая сила,

И стая псов

От сватовства безумца отучила...

Любовь, любовь!.. И я скажу в раздумье,

Когда мы страстью возгорим,

Мы говорим:

Прощай, прощай, благоразумье!

В. В. Жуков.

Содержание заимствовано из басен Эзопа, которые вошли и в Сборник Вердизотти (прим. к басне 38). Франсуаза-Маргарита де Севинье, которой посвящена басня, была дочь знаменитой г-жи Севинье, прославившейся письмами именно к этой своей дочери, которая в 1669 г., год спустя после посвящения ей этой басни, вышла замуж за г. де Гриньяна.

62. Пастух и Море

(Le Berger et la Mer)

Пастух в Нептуновом соседстве близко жил:

На взморье, хижины уютной обитатель,

Он стада малого был мирный обладатель

И век спокойно проводил.

Не знал он пышности, зато не знал и горя,

И долго участью своей

Довольней, может быть, он многих был царей.

Но, видя всякий раз, как с Моря

Сокровища несут горами корабли,

Как выгружаются богатые товары

И ломятся от них анбары,

И как хозяева их в пышности цвели,

Пастух на то прельстился;

Распродал стадо, дом, товаров накупил,

Сел на корабль - и за Море пустился.

Однако же поход его не долог был;

Обманчивость, морям природну,

Он скоро испытал: лишь берег вон из глаз,

Как буря поднялась;

Корабль разбит, пошли товары ко дну,

И он насилу спасся сам.

Теперь опять благодаря морям

Пошел он в пастухи, лишь с разницею тою,

Что прежде пас овец своих,

Теперь пасет овец чужих

Из платы. С нуждою, однако ж, хоть большою,

Чего не сделаешь терпеньем и трудом?

Не спив того, не съев другого,

Скопил деньжонок он, завелся стадом снова

И стал опять своих овечек пастухом.

Вот некогда, на берегу морском,

При стаде он своем

В день ясный сидя

И видя,

Что на Море едва колышется вода

(Так Море присмирело)

И плавно с пристани бегут по ней суда:

"Мой друг!
– сказал.- Опять ты денег захотело,