Басни
Шрифт:
За наши все благодеянья
Он рубит нас без состраданья!
Тут Человек, озлобленный без меры
Глубокой правдой резких слов,
Воскликнул: "Все они глупцы и лицемеры!
Я слишком добр, что слушал болтунов!"
И тотчас же мешком о стену так хватил,
Что голову Змее разбил.
Так все вельможи поступают:
Им правда колет глаз. Они воображают,
Что все: и небо, и земля,
И люди созданы для них и короля.
И
Тот негодяй или дурак.
Согласен я. Но как же поступать?
Коль говорить у вас желанье,
То надо говорить на расстояньи,
А еще лучше - помолчать.
А. Зарин.
Заимствована у Бидпая и Локмана (прим. к б. 19 и к б. 140).
191. Черепаха и две Утки
(La Tortue et les deux Canards)
Жила-была на свете Черепаха.
Взгрустнулось ей в норе, и вот она без страха
Решилась бросить дом, на Божий мир взглянуть...
Всегда милей - чужие страны;
Все колченогие сильней стремятся в путь.
Свои мечтания и планы
Она поведала двум Уткам. Те не прочь
Ей в путешествии помочь:
"Сударыня! пред вами - путь широкий.
По воздуху мы вас доставим в край далекий,
В Америку свacai - не надо и карет!
Увидите вы новый свет,
Республику, народ; полезно просвещенье,
Полезно чуждый быт и нравы изучать.
Так сделал и Улисс..." Некстати, без сомненья,
Улисса было приплетать,
Но дело слажено. Пошли приготовленья;
Чтоб странницу нести по воздуху с собой,
Тростинку Утки в рот вложили ей: "Сожмите
Зубами и в пути не выпускать, смотрите!"
И, преподав урок такой,
Тут Утки с двух сторон за трость и поднялися,
И Черепаха понеслась.
Повсюду крики раздалися:
Откуда у нее такая прыть взялась?
Совсем как птица,
Несется в обществе таком
И со своим еще домком!
– Ну и диковинка!
– кричали вna кругом.
Смотрите-ка, царица
Всех черепах
Несется в облаках!..
Черепаха и две Утки
– А что ж? конечно, я царица, и нимало
Смешного в этом нет...
Ах, лучше свой полет
Она бы молча продолжала!
Раскрыла рот
И выпустила трость; и грохнулася тяжко,
И пала мертвою к ногам толпы бедняжка.
Надменность чванная была всему виной.
Тщеславье глупое с надутой болтовней
И любопытство, всем известно,
Сроднились тесно,
Как дети матери одной.
П. Порфиров.
Из Бидпая и Локмана (см предыд.
192. Рыбы и Баклан
(Les Poissons et le Cormoran)
Во всех окрестностях озера и пруды,
Ручьи и реки - все платили
Баклану подати; как будто за труды,
Ему все дань охотно приносили.
Он голода не знал. В обилии всегда
Был стол его снабжен без горя и труда.
Но годы шли, и вот с летами,
Стол становился плох и скуден временами:
Ведь каждый для себя сам пищу добывал,
А наш Баклан с годами стал
И слеп, и слаб; без невода и снасти,
Не видя ничего, не в силах был ловить
Он рыбу быструю, и при такой напасти
Почасту не имел чем голод утолить.
Что ж делает Баклан? Нужда всему научит!
Увидел рака он на берегу пруда,
И говорит ему: "Беда!
Хозяин лёсы сучит.
На днях сюда придет и будет Рыб ловить.
Иди скорей сказать беспечному народу,
Что гибель им грозит!" Рак тотчас прыгнул
в воду
И поспешил беду оповестить.
Поднялся шум и гам. Все Рыбы всполошились,
Собрались на совет, шумели, суетились;
И тотчас несколько, ei?i?u? старей,
К Баклану поплыли за справкою скорей.
– Вельможный господин! откуда эти вести?
И верны ли они? что делать надо нам,
Чтоб от беды спастись?
– Все дело в месте.
Переменить его!- ответил им Баклан.
– Как сделать это нам?
– О том не хлопочите!
Я всех вас уберу в убежище свое;
Там будет вам привольное житье,
Лишь только захотите!
Один лишь Бог да я про этот знаем пруд:
Туда дорогу не найдут
Ни зверь, ни человек. Во всей вселенной
Нет более сокрытого жилья!
И вас туда перетаскаю я,
Чтоб всех спасти от смерти верной.
Ему поверили. И Рыб всех до одной
Баклан перетаскал в прудок, ему известный,
Под одинокою пустынною скалой,
Прозрачный, мелкий, узкий, тесный.
Оттуда каждый день на ужин и обед
Он без труда вытаскивал любую.
И поняли они, что доверять не след
Тому, кому для жизни нужно жизнь другую.
Для них, положим, все равно,
Различья не было: что человек, что птица
Их будут есть. Не все ль одно?
Конец один, хотя различны лица.
Днем раньше, позже - все равно
Всем умереть им суждено.
А. Зарин.
Из Бидпая и Локмана (см. примеч. к б. 190).