Бассейн с нежитью
Шрифт:
Смеявшиеся в саду дети Дженкса были как надоедливое солнце, не позволяющее мне уснуть, в то время как я лежала в своей кровати и смотрела на затененный потолок. Несколько часов назад я сбросила покрывало и теперь мерзла под одной простыней, скрестив руки над головой и медленно двигая ногами, чтобы иногда похлопать Рекс. Было около четырех часов утра, но сон был неуловим, и я начала думать, что могла бы увидеть восход солнца, прежде чем вырублюсь.
– Просто засыпай, – простонала я, смертельно устав, а кошка развернула ко мне уши и замурлыкала.
Мое сознание не отключалось, кружась вокруг того, что произошло в безвременье. Я была уверена, что все
Демоны не практиковали дикую магию, но ясно, что это было культурным предубеждением, а не физической неспособностью. Думая, что это говорит о том, что Тритон верила в Богиню, в то время как большинство эльфов нет. Была ли она сумасшедшей или просто знала больше, чем кто-либо из нас?
Верил ли Трент?подумала я. Он собирался принести ей в жертву двух коз. Это была просто формальность или вера? Имело ли для Богини значение, верит он или нет, если козы умрут? Верила ли я?
Я вспомнила искрящееся чувство дикой магии, покалывающее кожу как перезвон колокольчиков, и тогда, прошлой весной, когда невидимое существо признало меня и помогло воззвать к тем эльфийским рабским кольцам. Похолодев, я подтянула одеяло к подбородку. И как секс связан со всем этим?Мое внимание рассредоточилось, когда я задержалась на воспоминании о покрытом пылью Тренте, подходящем ко мне. Я представляла, как он выглядит с пылью безвременья, стекающей с него в душе, он должен был издать вздох облегчения, когда мутная красная вода медленно рассеивалась под ним и пузырилась между его пальцами ног, вода блестела на его чистой коже, скользкой и твердой. Когда он тряхнул головой, с него полетели капли. Его волосы все еще выглядели светлыми под водой. Я видела это однажды. А его глаза были бы ярко-зелеными.
– О, Господи, Рейчел, остановись, – простонала я, переворачиваясь и пряча голову под подушкой. Как много времени прошло с тех пор, как у меня кто-то был. И еще меньше с тех пор, когда я кого-то любила.
Но я не люблю Трента.
Мое дыхание стало спертым, и, во внезапном порыве движения, я откинула одеяло и села. Рекс упала вниз и с мяуканьем подошла к двери, надеясь на ранний завтрак. Дубовый пол под пальцами был холодный, я чувствовала себя больной от недостатка сна. Откинув волосы назад, я посмотрела на часы, которые медленно мигали, показывая четыре часа утра. В это время года солнце вставало в десять минут шестого, сдавшись, я потянулась за халатом и, почти зло, засунула руки в махровые рукава и завязала его, запахнув вокруг себя. Может теплое молоко поможет.
В церкви было тихо, исключая пикси снаружи, воздух был холодным у моих голых ног, когда я вошла в кухню. Айви и Нина спали вместе, и мысленный образ того, как они лежали в позе ложечек, перемешав волосы и деля одну подушку, прошел через меня. Я улыбнулась и вышла из освещенной кухни. Счастье есть счастье, где бы вы его не нашли.
Одно теплое молоко тут бы не помогло, и я тихонько достала смесь для горячего шоколада. Наступающий рассвет давал достаточно света, чтобы видеть, и я находила вещи по памяти, пальцы уверенно двигались в тусклом свете, пока Рекс крутилась у ног и мешала. Пустая банка Тритон стояла на подоконнике, рядом с куколкой Ала и кольцом на мизинец Трента. Я знала, что она была пустой, но то, как пойманный ранний свет заставлял стеклянные края светиться, вызывало мурашки.
Мой телефон был в сумке, и я посмотрела на нее, когда доставала сахар. Если пикси бодрствовали, то Трент, должно быть, тоже. Щурясь в свете холодильника, я улыбнулась, когда Дженкс влетел, вероятно, привлеченный активностью.
– Доброе утро, Дженкс, – прошептала я, когда наполняла кружку молоком и добавляла какао.
– Не можешь уснуть? – спросил он, располагаясь на рулоне бумажных полотенец.
Яркая серебристая пыльца сыпалась с него. Утро и вечер действительно были его временем. Чувствуя неопределенность, я покачала головой и посмотрела в маленькое окно кухни. Большая часть красных отблесков в облаках были от пожаров Цинциннати. Сирены также были непрерывающимся задним фоном. Эдден не просил меня приехать, и я была ему за это благодарна. Сегодня он, вероятно, позовет на помощь, когда попытается справиться с ростом вампирского насилия.
– Слишком много всего случилось, – сказала я, поставив кружку в микроволновку и включив ее. Я прислонилась к стойке, пока микроволновка вращалась, квадрат света рассеялся. Трент однажды сделал мне горячий шоколад. Прекрати, Рейчел.
Секунды на микроволновой печи делали обратный отсчет, и, не желая разбудить Айви и Нину, я выключила микроволновку. Дженкс сопровождал меня тихим гулом, когда я выносила горячий шоколад на заднее крыльцо. Дверь хлопнула бы, если бы я закрыла ее, таким образом, я оставила ее открытой, аккуратно прикрывая москитную сетку до того, как я прошла по немного влажному дереву и села на главной лестнице, подтянув колени почти к самому подбородку. Боже, я устала, но сон не приходил.
Я держала в руках теплую кружку, когда смотрела через сад на зарево Цинциннати. Новости вчера вечером были ужасны, даже если было меньше осечек, на которых можно было сосредоточиться. Магия добровольно сокращалась по причинам и без, создавая почти больше проблем, чем осечки. Яркой каплей было то, что О.В. начали функционировать на небольшом уровне, чтобы попытаться сдержать более агрессивных живых вампиров. Агенты невампиры объединялись с уличным отделом ФБВ из-за разочарования, когда их живые вампиры-управленцы стали все больше-больше падать в их глазах, неспособные принять решения. Это было страшно – насколько зависимы они были от немертвых.
Судебные и следственные команды обеих фракций хорошо между собой сотрудничали, что придавало вес моей теории, что магия и технологии были языками здравого смысла. Однако было больше чем горстка невежественных старых добрых мальчиков и девочек с обеих сторон баррикад сопротивления. Эдден почивал на своих личных небесах и в аду, когда он получил то, в направлении чего он работал прошлые три года. Было почти столько же разногласий между новым межвидовым партнерством, сколько было между непослушными гражданами и властями. Был разговор о том, чтобы Цинциннати и Низины оказались на карантине от страха, что независимо от того, что держало немертвых спящими, это могло бы распространиться. Мы были действительно сами по себе, пока весь мир смотрел.