Бастард-2
Шрифт:
– Кто знает, пойдёшь куда хочешь. Меня это не сильно заботит. Ты, кстати, чьих будешь?
– Древлянин. А ты?
– А я так, бродяга без роду и племени.
– Плохо быть тобой. – Констатировал Крас, запихивая в рот горсть сушеных фиников.
– Да, никому не советую.
Вечер провели за вялой беседой, а с последними лучами солнца мальчик уснул, свернувшись калачиком. Орландо долго лежал, глядя на него и раздумывая: зачем выкупил его? Засыпая решил, что просто хотел сделать доброе дело. Пусть и не такого масштаба, как Луиджина, но лучше так, чем вообще никак. Придя к такому выводу накрылся тонким одеялом
***
Проснулся на восходе от чувства опасности. Тайком приподнял веки. Крас стоит над ним, сжимая увесистый камень обеими руками. Пальцы побелели от напряжения, руки мелко трясутся, но взгляд задумчивый. Парень не боится убить, просто прикидывает возможности и последствия. Маленький, хищный зверёныш.
Вот и делай добрые дела, подумал Орландо, сдвигая руку к кинжалу, будто во сне.
Глава 5
Крас поднимает камень, не спуская взгляда с лица Орландо и не замечая руки, тянущейся к кинжалу. Один удар, и всё. Булыжник застыл над головой и медленно пошёл вниз. Мальчик прижал его к груди, отступил и осторожно положил у куста. Постояв немного, отошёл к спальнику, лёг и закутался в одеяло. Орландо выдохнул через нос, сделал вид, что ворочается во сне и всхрапнул для приличия. Перевернулся набок и провалился в сон.
В следующий раз очнулся, когда солнце выкарабкалось из-за горизонта и начало прогревать мир. Сел, потянулся и позёвывая отошёл за деревья. Закончив с рутинной взялся за шпагу и начал привычный ритуал. Клинок немного тяжелее скьявоны, у основания толщиной в палец, трёхгранный. На высоте ладони от эфеса начинается яркий красный сердечник, тянущийся до острия. В лучах утреннего солнца он кажется жидким и навевает дурные воспоминания.
Орландо отрабатывает выпады, движение ног и корпуса, оживляя в памяти образ Гаспара. Закусил губу и раз за разом пробивает воображаемого врага. Осознал, что за ним наблюдают, когда, завершив очередной финт, «отвёл клинок» и скользнув по нему, «рассёк горло».
Повернулся и увидел стоящего у дерева Краса. Мальчишка смотрит, глуповато приоткрыв рот, глаза блестят живым интересом.
– А т… вы умелы. – Сказал мальчик, едва не хлопая в ладоши. – Эвона как воздух шинковали!
– Я только учусь. – Сказал Орландо, спрятал шпагу в ножны и пошёл к лагерю.
– Разве? А мне показалось, что очень даже умеете!
– Вся жизнь – учение. Ешь и выходим, пора снимать с тебя эту штуку.
***
Кузнец, гладко выбритый мужчина с коричневой кожей, мало отличим от его дублёного фартука, наотрез отказался снимать рабский ошейник. Впрочем, два золотых кругляша и предъявленный документ переубедили. Крас с готовностью положил шею на наковальню и кузнец принялся выбивать заклёпки. С каждым ударом лицо мальчика бледнеет, а на лбу выступают крупные капли пота.
Орландо, устав наблюдать, отошёл к крупному дому из обветренной глины, с торчащими у крыши балками. Вежливо поздоровался со стариками сидящими за круглым столиком и распивающих кофе за степенной беседой. Старцы смерили взглядом странного франка, говорящего на ломаном местном. Самый древний, обладатель длинной тонкой бороды, указал на свободное место.
– Что ты ищешь в чужом краю, франк? – Спросил он, подвигая к Орландо чашку чёрного напитка.
– То, чего не должно быть под этим солнцем и луной.
– Вот как… не золото? Не славу или женщину? Этот край богат как жёлтым металлом, так и прекрасными женщинами. А султан любит нанимать чужеземцев, особенно тех, кто не говорит на нашем языке.
Орландо пригубил кофе, покатал по языку, прежде чем проглотить и покачал головой.
– Мне неинтересна слава, как и деньги, а женщины… – Парень запнулся, вспомнив Луиджину и безымянную ведьму, – скоротечны.
Старцы одобрительно закивали. Мимо катится телега запряжённая ишаком, животное шагает понурив голову и вяло обмахивается хвостом. Возница насвистывает под нос, глядя в голубое небо. Со стороны пустыни дует горячий ветер, за домами блеют козы и кричат бараны.
– Ты юн, но рассуждаешь как старец. – Сказал старший. – Это одновременно хорошо и ужасно.
– Почему?
– Старость мудра и осмотрительна, но мало делает. Молодость обязана гореть! Рваться к свершениям и перекраивать мир! А ты… ты считай мёртв, как мы.
– Что ж, – сказал Орландо, горько усмехаясь, – можно сказать, что я перегорел.
Со стороны кузни показался Крас. Идёт, потирая шею, а ошейник держит в опущенной руке. Увидев беседующего Орландо, сел в тени чахлого деревца и переключил внимание на девушек, идущих к колодцу. В глазах паренька вспыхнул огонёк, а губы разошлись в улыбке. Девушки засмеялись, а одна улыбнулась в ответ. Мальчик пригладил волосы и направился к ней.
– Так зачем ты ищешь «то чего не должно быть»?
– Чтобы уничтожить. – Сказал Орландо, и впервые в голосе проскользнуло нечто яростное. – Мир принадлежит людям и всё потустороннее только портит им жизнь.
Они беседовали долго. Старцы рассказывали о древних царства пожранных песками, странных оазисах, откуда не возвращаются, а песок усыпан костями, о песчаных демонах и шайтане, притворяющемся умирающим от жажды.
Рассказ прервал Крас, объявившийся в порванной рубахе и со сбитыми кулаками. Под глазом наливается синевой огромный синяк, а нижняя губа разбита. Орландо извинился перед стариками, с максимальной вежливостью попрощался и, взяв мальчишку за плечо, ушёл в сторону.
– Что случилось?
– Да так, у девки оказались очень неприятные братья.
– Крепко они тебя. – Пробормотал Орландо, шагая вдоль домов к выходу из деревни.
– Это ты их не видел! – Воскликнул Крас. – Я их уделал, как Перун черепаху!
– Угу, пошли умываться, да и сырое мясо приложить к глазу надо.
– Зачем?
– Синяк убрать.
– Пущай остаётся! Кровь смывать не буду, это след битвы! Да и я что, девка за лицом следить?!
Орландо тяжело вздохнул. Похоже, потраченное золото было выкинуто в колодец. С таким характером мальчонка долго не протянет.
Глава 6
Гвозденосец наполнил золотой кубок вином, подумал и отхлебнул из бутылки. Шумно выдохнул, утёр губы тыльной стороной ладони и рухнул в кресло. Закинул ноги на стол и потянулся за куском жареного мяса. Со стен на него угрюмо смотрят портреты лопающихся от собственной важности мужей. А с потолка сама дева Мария, шагающая по облакам в окружении ангелов. Огонёк масляного светильника дрожит на ветру и мечущиеся по стенам тени создают иллюзию оживших портретов.