Бастард из Центра Мира
Шрифт:
— И тогда вы его уничтожите? — спросил один из моих людей, с надеждой в голосе.
— Нет, если я прав, такие вещи можно только запечатать, — сделав несколько пассов руками, отец Фалько окатил нас волной золотистого света, — и мы должны совершить этот подвиг.
Волна энергии, которая мгновенно впиталась в нас, смыла весь тот неестественный страх, который мы испытывали после снятия иллюзии. Крепче сжав своё оружие, мои солдаты и друзья расправили плечи.
— Мы с братьями пойдём первыми, а вы, отважные воины, будете нашей
Воодушевлённые речью жреца, и усиленные его магией, мы отправились вглубь поместья.
— Ищите спуски вниз, — идя первым в нашем строю, произнёс всё тем же неестественным голосом он, — поклоняющиеся подобным существам еретики, любят устраивать свои святилища под землёй, во тьме, укрываясь от праведного ока верных!
Религиозные воззвания отца Фалько и его уверенность в собственных силах, предавали уверенности, вот только мне не нравилась одна единственная вещь: далеко не самые смелые солдаты, взятые больше для помощи в обустройстве лагеря, были уж слишком воодушевлены. Было такое чувство, что они полностью отринули инстинкт самосохранения. Решив, что задавать неуместные вопросы тому, кто сейчас является нашей единственной надеждой на избавление от ну очень опасной хрени.
Внимательно следя за окружающим пространством не только с помощью глаз, но и всех остальных чувств, моя чуйка буквально взвыла, когда мы прошли мимо глухой стены с огромным пейзажем. Ранее многобашенный замок, посреди залитыми солнцем лугами, сейчас выглядел устрашающе: тонкие башни искривились из-за разрывов полотна, став напоминать щупальца, провалы окон стали похоже на глаза, а хлопья пыли и лёгкий ветерок, придавали пейзажу дополнительной сюрреалистичности. Стоило мне присмотреться к карте получше, как я краем глаза заметил, что один оконный проём замка мигнул.
— Сюда! — крикнул я, привлекая общее внимание, — Кажется, я что-то нашёл!
— Что случилось? — без привычно приставки сын мой, спросил отец Фалько напряжённым голосом.
— За этой стеной что-то есть, — ответил я, указывая на жутковатую картину, — не знаю что, но я чувствую что-то странное.
— Да, здесь действительно что-то есть, — подтвердил мои опасения жрец, — в сторону, — приказал он, начав произносить слова молитвы.
Нарастающая мощь его голоса, отражаясь от каменных стен особняка, создавала удивительную благозвучную какофонию. Меч жреца, зажатый между сцепленных ладоней, начал сиять божественным светом, разгоняя трусливые тени, которые незримо тянулись к нам из тёмных углов. Короткая вспышка, и коридор, в котором мы находились, стал на несколько тонов светлее.
Однако исчезли не только тени и следы запустения, но и зловещая картина. За ней обнаружилась иллюзорная стена, распадающаяся на хлопья жирного тумана. Спуск вниз был обнаружен, но смотря в него, я не был уверен в правильности своего решения, не стоило мне говорить о своей находке, ведь тьма внизу была явно живой. Она рассматривала нас, оценивала и ожидала, когда мы спустимся в её объятья. Тьма была терпелива и просто ждала. А вот твари, обитающие в ней — нет.
Неестественный клёкот стал первым, что мы услышали, а следом из глубин подземелья полилась волна искажённой плоти.
Первыми среагировали самые опытные. Окутавшись ореолом света, жрец и паладины превратились в вихрь клинков, испепеляя искажённую плоть своими мечами. Моя перекачанная энергией шаровая молния проделала целую прореху в волне мяса и костей. Вырвавшаяся изо рта Жара волна пламени, обратила в пепел успевшую добраться до него плоть.
Выиграв немного времени своими действиями, мы дали остальным среагировать на произошедшее. Миэль, зажимая между пальцами сразу шесть склянок с благословлённым огнём, отправила их вглубь подземелий, породив целую волну пламени, сопровождающуюся грохотом, что сотряс всё поместье. Роб и Боб, встав за моей спиной, начали умело отрубать подступающие отростки плоти.
Спасовали только простые солдаты, раздираемые собственными инстинктами и задурманенным разумом, они разделились. Часть, бросая оружие и крича от ужаса, скрылась в лабиринтах коридоров, а часть, что смогла выдержать первый удар чудовища, начала пытаться ему противостоять. Острия копий бессильно соскальзывали по склизкой плоти, удары мечами не могли повредить покрытую нарывами кожу.
— Не отчаивайтесь, праведные! — взревел жрец, и породил ещё одну волну света.
Благословлённое сияние не только испепелило часть чужеродной плоти, испарив её из реальности, но и заставило всё наше оружие светиться мягким огнём. Бесполезные ранее мечи и копья, стали резать огромное тело чудовища как масло, отрезая от общего тела извивающиеся куски плоти.
Порождение кошмара, как-то поняв, что ему не добраться до потревоживших его смертных, завизжало так сильно, что я почувствовал, как вибрируют мои барабанные перепонки. Десятки появившихся на его бесформенном теле ртов кричали на одной ноте. Слабые начали падать, зажимая голову руками, я видел, как по их плечам текут ручейки крови.
Продолжая швырять огненные шары и шаровые молнии, я лишь с ужасом наблюдал, как на месте очередного куска плоти возникает новый. Как лучшие зелья и бомбы Миэль лишь замедляют чудовище на мгновение. Видел я, как дотянувшиеся до одного из солдат щупальца утаскивают его, стараясь присоединить к общей массе. Жрец продолжать сиять божественным светом, но что он говорил, я уже не слышал, из чистого упрямства продолжая посылать одно заклинание за другим.
Пал первый паладин. Залитый иной кровью, он внезапно замер, чем и воспользовалась гора плоти, втянув его в себя. Понимая, что стоит твари прорваться в одном месте, как она нам конец.
Убийца Чудовищ оказался в моих руках сам. Я встал на место павшего паладина.
Руки сами управляли секирой, заклинания сплетались без участия разума.
Мы были обречены, я чувствовал, как слабеет жрец, исчерпав свой лимит. Как тяжело дышат паладины, продолжая рубить бесконечный поток плоти. Тихий шёпот уговаривал меня сдаться, опустить руки, принять свою судьбу.
Маленькая снежинка в моей груди превратилась в арктический холод, промораживая все страхи и сомнения, кроша их в пыль. Я почувствовал, как давно забытый холод в душе становится всё сильней. Тонкий ручеёк силы, откуда-то издалека, начал наполнять моё естество.