Бастард
Шрифт:
***
Сознание возвращается нехотя, из небытия проступает вес тела, стук сердца и боль. Слабая, почти незаметная. Орландо открыл глаза и вперил взгляд в каменный потолок, опустил ниже и осторожно повернул голову. Помещение едва освещено, густой сумрак давит на зрачки. Камера, каменный мешок с решёткой из толстых прутьев и дверцей.
Орландо лежит на богатой кровати, накрытый тонким одеялом, под головой мягкая подушка. Рядом на столике стоит бутылка из тёмно-зелёного стекла и тарелка с едой. Печёнка с овощами и краюха хлеба.
Парень со стоном
— С возвращением в мир живых. — Сказал незнакомец, указал на столик. — Ешь и набирайся сил.
Этот голос… нет, это не Гаспар и уж тем более не Луиджина.
— Кто ты? — Просипел Орландо и закашлялся.
Глотка будто натёртая наждаком сухая деревяшка, а слова выкатываются острыми камешками.
— Это неважно.
— Где Луиджина?!
— Девушка проходит наказание. Забудь о ней.
Орландо прикрыл глаза и, откинувшись на спину, упёрся лопатками в стену. Долго прислушивался к боли в животе и ноге, спросил:
— Где я и почему ещё жив?
— Это тюрьма под дворцом Папы. А жив… понтифик желает лицезреть твоё мастерство, он, знаешь ли, падок на такое.
— Вот значит как…
— Да. Это твой последний шанс убить Гаспара. Ты уж постарайся.
Орландо дёрнулся, глянул на решётку, но за ней никого нет.
Глава 46
Коридор тюрьмы едва освещён, густой сумрак давит на глаза и сознание, смешивая мысли, сглаживает чувство времени. Единственный свет исходит от масляного фонаря, который несут охранники, приводящие врачей и приносящие еду. В эти моменты Орландо может рассмотреть себя в серебряном зеркале, закреплённом на стене. Кожа белая, как мрамор, вены проступают сизыми линиями. Отросла борода и усы, волосы сальными космами опускаются ниже плеч. На животе, под пупком от бока к боку протянут розовый шрам с безобразно вздутыми краями. След от укола шпаги отчётливо виден на груди, картину дополняют множество мелких шрамов. Как и старых, так и полученных в схватке с Гаспаром.
Движения отдаются лёгкой болью в мышцах живота, чем-то даже приятной.
Как только Орландо смог слезть с кровати, сразу начал тренировки. Мышцы немного сдали, но это поправимо. Закончив с физической частью, парень начинает кружить по камере, восстанавливая в памяти последний бой. Часто замирает, обдумывая ошибки, свои и Гаспара. Просчитывает варианты, хмурится и продолжает реконструкцию, разбирая каждое движение на «причину» и «следствие». День за днём, прерываясь только на осмотр врачами и еду, с прочими потребностями.
Он разминал запястья, когда услышал шаркающие шаги, перемежающиеся с деревянным стуком. В коридоре разросся трепетный свет, приблизился, освещая каменные блоки стен. Стал виден источник, толстая свеча, и светоносец, женщина с замотанной бинтами головой. Идёт, опираясь на костыль, правую ногу подволакивает, свечу держит высоко. Видны волосы, торчащие меж бинтов, поблескивает
Остановилась напротив камеры, глядя на Орландо, выдохнула хрипло.
— Привет, давно не виделись.
— Луиджина? Ч-что он с тобой сделал?!
— Наказал, как и обещал, хуже, чем в Чёрной Комнате, но и без неё не обошлось.
Орландо прикрыл глаза, ткнулся лбом в прутья и прошептал:
— Зачем? Зачем ты тогда пришла? Надо было бежать!
Девушка коснулась его волос, провела ладонью до щеки, вздохнула и покачала головой.
— Тогда бы ты умер. Теперь у тебя есть шанс, убей Гаспара. Не дай ему мучить детей после меня, пусть сгинет!
Луиджина мелко затряслась, по щеке блеснула слеза, впиталась в бинт на подбородке. Орландо открыл глаза, просунул руки меж прутьев и осторожно положил ладони на плечи. Одну поднял и вытер бегущие слёзы подруги, сказал, едва сдерживая эмоции:
— Обещаю. В этот раз он умрёт, даже не коснувшись меня.
Мечница кивнула и прошептала:
— Хорошо, жаль не увижу, меня ссылают в дальний монастырь, а тебя… через пять дней выставят против него.
Она хотела сказать что-то ещё, но откачнулась от решётки и торопливо заковыляла прочь. Швырнула свечу под стену, огонь погас и осталась только тьма. Парень отступил к кровати стискивая кулаки и закусив губу, лишь бы заглушить рвущийся наружу вопль.
***
Папа Римский сидит на золочёном троне из слоновой кости с высокой спинкой, за ним колышется карминовая штора. Сам трон стоит на малом возвышении, а ниже по ступеням колено приклони Гаспар. Левый кулак упёр в пол, а правый прижал к груди. Понтифик потягивает вино из высокого кубка из чистого золота, украшенного церковной символикой.
— Вы желали меня видеть, господин?
— Да, твой трофей уже готов? Близится лето, и я устал ждать обещанный бой. Тебе пора браться за нового ученика.
— Это может не понадобиться, если парень согласится примкнуть к святому делу.
— А если нет?
— У него сильная кровь, господин, перекованное копьё Лонгина не смогло убить!
— Занятно, занятно… сегодня у меня встреча с наследником Германского престола и послом с архипелага Полумесяца. — Задумчиво протянул понтифик, уперев локоть в подлокотник и положив голову на кулак. — Пожалуй, да… завтра вечером, развлеки меня схваткой и определись с решением проблемы. Нам нужен второй, для поисков Грааля.
— Я помню и приложу все усилия.
Гаспар медленно поднялся, поклонился и, развернувшись на пятках, направился к выходу. Папа поднял взгляд к раскрашенному потолку, вгляделся в сцену распятия Христа и отпил вина. Вздохнул и спросил:
— Как думаешь, он справится?
— Нет. — Ответил некто за шторой. — У него было два шанса убить парня, третий не представится.
Понтифик кивнул, прислушался к звукам за спиной. Булькающим и чвакающим, будто переливают густую жидкость через тонкие стеклянные трубки. Звону стекла и едва заметным стонам боли.