Батальон «Нордост» в боях за Кавказ. Финские добровольцы на Восточном фронте. 1941–1943
Шрифт:
Мирные устремления Финляндии ясно проявлялись и были видны, кроме всего прочего, еще и в том, что в стране не осуществлялись никакие меры для защиты гражданского населения и не проводилось никаких экономических мероприятий на случай военных действий, что Блюхер и подверг критике в своем выступлении на коллегии министерства иностранных дел.
Летом 1940 года русские войска оккупировали румынскую Бессарабию. Затем Сталин потребовал также и румынскую Северную Буковину и выдвинул новые претензии к Балканским странам. Недоверие между Гитлером и Сталиным все возрастало и дошло в конце концов до свертывания всякой совместной немецко-советской деятельности. К тому же Германия видела со стороны СССР угрозу румынским нефтяным месторождениям Плоешти, от которых Германия в значительной степени была зависима. В течение лета было окончательно принято решение разработать план «Барбаросса», план нападения на Советский Союз. Разработку планов немцы начали уже в августе 1940 года (первый вариант 5 августа). Общий план (№ 21) был утвержден 18 декабря 1940 года. Содержание его держалось в строжайшей тайне. Даже те соседние страны, участие которых подразумевалось, были информированы об этом плане в последний момент.
«Дозирование информации» – как это назвал Арви Корхонен [44] – началось только в конце мая 1941 года. 20 мая посол по особым поручениям Шнурре встретился в Финляндии с президентом Рюти. Сначала он особо подчеркнул в разговоре, что в ноябре Молотов на переговорах с Гитлером настаивал на «ликвидации Финляндии» в пользу Советского Союза. На подобный вариант Гитлер не согласился. С тех пор отношения между Германией и Советским Союзом начали ухудшаться, и в настоящее время существует опасность войны. Если Финляндия нападет первой, то начиная с этого момента она может рассчитывать на военную поддержку со стороны Германии. Так Финляндия в конце мая 1940 года, даже не думая искать ее, обрела военные гарантии, которых она напрасно много раз пыталась найти в ходе Зимней войны.
44
Корхонен Арви Хейкки (1890–1967) – финский историк, профессор, исследователь периода Второй мировой войны.
Информация о том, что грядет война между великими державами, была получена Финляндией в ходе переговоров, которые провела делегация офицеров под командованием генерала Хейнрикса [45] 25 мая 1941 года в Зальцбурге и в последующие дни в Берлине с высшими военными кругами Германии (Йодль, Браухич, Гальдер). Эти переговоры были продолжены в Хельсинки в период с 3 по 6 июня с германской офицерской делегацией (полковник Бушенхаген и полковник Кинцель). По форме обсуждался теоретический вопрос о том, могла бы Финляндия вести оборонительную войну против Советского Союза, однако все партнеры по переговорам прекрасно понимали, что в действительности немцы планируют нападение на Советский Союз. Политическое и военное руководство Финляндии заявило на это, что Финляндия примет участие в запланированных партнерами военных мероприятиях только в том случае, если сама подвергнется нападению.
45
Хейнрихс Эрик (фин. Axel Erik Heinrichs; 21 июля 1890 – 16 ноября 1965) – финский военный деятель; с 1918 года майор, с 1919 года подполковник, с 1928 года полковник, с 1933 года генерал-майор, с 19 февраля 1940 года генерал-лейтенант, с 3 марта 1941 года генерал пехоты. Командующий сухопутными силами с 1940 года, начальник Генерального штаба с 16 мая 1940 по 29 июня 1941 года и с 29 января 1942 по 6 октября 1944 года. В качестве представителя главнокомандующего отвечал за военные отношения с Германией в январе – феврале и в мае – июне 1941 года.
После того как ходившие всю весну 1941 года слухи о приближающейся войне между великими державами подтвердились, резко активизировалось и все, связанное с добровольческим батальоном СС. Не было никакого сомнения в том, что прибывшая в Хельсинки в начале июня на переговоры военная делегация выразила через Хейнрикса пожелание как можно быстрее получить добровольцев СС – и в особенности офицеров запаса. В этой новой ситуации соответствующим образом прореагировал и Маннергейм: теперь ему были нужны все его солдаты. Позднее в своих воспоминаниях маршал напишет, что он противился отправке батальона, но на самом деле лишь в начале июня 1941 года – за три недели до начала германо-советской войны – он стал придерживаться этой точки зрения. Пожалуй, можно сказать, что его изменившаяся позиция по отношению к батальону СС стала четким знаком того, что он будет принимать участие в этой войне.
К этому времени, однако, вопрос о возврате батальона уже безнадежно опоздал. Примерно 1200 человек личного состава батальона были отправлены морем в Германию в период с 6 мая по 5 июня 1941 года. К моменту объезда фон Бушенхагена и Кинцеля из Хельсинки 6 июня весь батальон СС уже находился в Германии. «Старые бойцы», имевшие опыт советско-финской Зимней войны, двигались по железной дороге из воинского лагеря близ полигона Хойберг (вблизи границы со Швейцарией) в Силезию, в район сосредоточения дивизии «Викинг». Молодые солдаты из тех же транспортов (три первые транспортные группы), напротив, с другим поездом следовали в тренировочный центр Вена-Шенбрунн. Четвертый транспорт как раз прибыл в Штральзунд, откуда молодым солдатам предстояла дорога в Вену. Пятый транспорт был еще в море, двигаясь из Турку в Данциг; оттуда добровольцы также должны были быть переправлены в Вену.
Вполне понятно, что с немецкой стороны это запоздало выраженное желание вернуть добровольцев не вызвало никакого восторга. Кроме того, это желание – переданное спустя несколько дней через военного атташе посольства в Хельсинки – сыграло психологически отрицательный эффект. Командование войск СС уже направило имевших военный опыт финских добровольцев («первую волну») в дивизию СС «Викинг», личный состав которой был навербован из добровольцев со всей Европы, а молодых, не имевших военной подготовки финнов («вторую волну») определило в учебные центры. При этом финны были информированы о том, что, поскольку совершено разделение добровольцев на две большие группы, их возвращение на родину невозможно, лишь тогда, когда Риекки прибыл 9 июня 1941 года в Берлин. В это время «первая волна» добровольцев уже выступила маршем в места сосредоточения войск, которые должны были осуществлять план «Барбаросса».
С точки зрения руководства СС такое разделение было преимуществом, поскольку всегда можно было сказать, что в крестовый поход против Советского Союза отправились все народы Европы. А так как большая часть добровольцев СС была набрана в странах, завоеванных Германией, то наличие добровольцев из независимых государств, таких как Финляндия, было особенно важно. Впоследствии можно было делать упор на то, что финны с самого начала состояли в рядах добровольцев войск СС. Можно было даже утверждать, что так называемые «солдаты дивизии», как прозвали тех примерно 400 финнов из числа добровольцев, которые летом 1941 года в составе частей дивизии СС «Викинг» принимали участие в боевых действиях на Украине, сыграли там значительную роль. В большинстве случаев это были опрометчивые заявления. Недостаточное владение языком и обученность обращению с германским вооружением и по германским принципам ведения боевых действий заметно выделяли их из числа окружающих. Финские унтер-офицеры и офицеры в ходе боев часто использовались как нижестоящие кадры. Наряду с этим финский батальон СС, обучавшийся в Вене, попал под командование немецких офицеров, в то время как финские офицеры с винтовками в руках, почти не имея командных функций, во время действий на Украине принимали участие в них едва ли не как гости. Пропагандистское значение этих мероприятий пришлось значительно переоценить летом 1941 года. Включенные в дивизию «Викинг» финны лишь в январе 1942 года были объединены с другими финнами, когда полностью обученный финский добровольческий батальон занял отведенную ему позицию на юге германского Восточного фронта на реке Миус. Одновременно с этим излишние офицеры и унтер-офицеры, общим числом почти 100 человек, были возвращены в Финляндию.
Можно задаться вопросом, так ли уж был необходим финский батальон СС с финской точки зрения. Если не принимать во внимание меняющуюся от месяца к месяцу ситуацию или возможные реваншистские намерения финнов либо национал-социалистические грезы, то на подобный вопрос следовало бы ответить отрицательно. Но если рассмотреть весь аспект ситуации, причины создания батальона становятся понятными.
В начале марта 1941 года, когда Германия стала ходатайствовать о создании батальона, «никелевый кризис» в Петсамо еще не получил разрешения. Поскольку не удалось получить иностранной поддержки, то Финляндия была вынуждена искать какие-либо гарантии для разрешения кризисной ситуации. Поэтому ей было трудно отвергнуть первое же ведущее к достижению этой цели предложение, исходящее от Германии. Это была настолько серьезная причина, что даже такие ведущие государственные деятели, как Рюти и Маннергейм, ориентированные прежде всего на англосаксонский мир, приняли решение о формировании батальона СС.
По моему мнению, трагедия финского батальона СС состоит в том, что, спустя два месяца после принятия решения о его формировании, оно, это решение, в новой политической ситуации уже не играло никакой роли. С этого момента батальон представлял собой не более чем представительскую воинскую часть в армии братьев по оружию, как, например, сражавшийся в ходе Первой мировой войны русский экспедиционный корпус во Франции. При его создании новому «финскому егерскому батальону» была определена важная задача: он становился живым залогом спасения отечества, которому пришли бы на помощь политики великой державы в случае возникновения кризиса.
С другой стороны, решение о создании батальона никогда не было бы принято, если бы финны узнали о плане «Барбаросса» не в конце мая, как это случилось, а, например, уже в конце февраля 1941 года. Поэтому также совершенно обоснованно, что формирование батальона СС не рассматривалось на так называемом процессе военных преступников, поскольку согласие на его создание указывает как на первопричину на «никелевый кризис» в феврале, а не на его связь с планом «Барбаросса».
Создание добровольческого батальона стало мероприятием, суть которого возможно понять только исходя из угрожающей для Финляндии ситуации в период «межвоенного мира». Оно стало той единственной соломинкой, за которую ухватилась тогда еще нейтральная Финляндия, чтобы заполучить поддержку по крайней мере одной из великих держав.