Измена. Право на сына

Глава 1. Ты не мог так со мной поступить

Макар целует Жанну. Он ее крепко обнимает, прижимает к себе и целует с каким-то надрывом и отчаянием, а я стою на пороге кухни босая, растрепанная и с пустой бутылочкой в руках. В воздухе пахнет ванилью и корицей. Жанна с тихим мычанием и недвухсмысленно

Шесть тридцать утра. Я спала около трех часов. У Артема — колики, а у меня —бессонные ночи. Поэтому до меня туго доходит, что я сейчас вижу. Вздрагиваю, когда бутылочка приземляется на пол со стуком и катится к столу.

Какие у Жанны большие глаза сейчас. На пол лица. Она взвизгивает, прячется за Макаром, который хмурится, а в аромат ванили и корицы вплетается горькая гарь.

Оладушки на сковородке подгорают.

Жанна — моя сестра. На три года старше. Мы приютили ее на пару месяцев после ее разрыва с очередным мужчиной. Каким-то дерзким байкером, который поднял на нее руку, забрал деньги и укатил с дружками в закат. Макар был против тогда, а я его уговорила, потому что “мы семья, мы должны ей помочь”. Какая я дура.

— Оладушки горят, — едва слышно говорю я и отступаю.

Жанна хватает сковороду, ойкает и с грохотом ее роняет. Подгоревшие оладьи отлетают в сторону.

— Уля, — Макар делает ко мне шаг — не дури.

— Она же моя сестра, — сипло отвечаю я.

Хотя какая разница. Сестра или нет.

— Я го люблю, — шепчет Жанна. — Уля... Так случилось... Я влюбилась.

— Замолчи, — рычит Макар на нее.

Мозг не желает воспринимать реальность. Я так устала за последнюю неделю, что у меня уже руки трясутся и зрение подводит. Часть моей жизни сейчас — размытые пятна, среди которых вспыхнул четкой картинкой откровенный и жадный поцелуй.

Пока без эмоционального всплеска. Истощенная нервная система тормозит и не может переключиться с беспокойства о сыне на мужа, который, похоже, изменяет мне с моей сестрой.

— Уля, — Жанна слабо улыбается.

Так эти разговоры о том, что мне невероятно повезло с мужем, и вопросы, как мне удалось подцепить на крючок такого мужика, были завистью? Сквозь туман шока проступают улыбки Жанны, ее кокетливый смех, ее восторг и комплименты в сторону Макара. Так она шарахалась по дому в коротких шортах, маечках на голую грудь не по причине, что она безалаберная?

— Не делай такие круглые глаза, — неожиданно говорит Жанна. — Ты себя видела со стороны?

— Ты что такое говоришь? — медленно моргаю я.

— Сгинь, — Макар мрачно и зло смотрит на нее.

— Он тебя не любит — Жанна выходит вперед, встряхнув волосами. — Это же очевидно, Уля. Ты, что, слепая?

Оглядывается на Макара, который сжимает кулаки и медленно выдыхает:

— Сгинь— Жанна, не доводи до греха.

Я медленно разворачиваюсь и на цыпочках иду прочь из кухни. В груди что-то проклевывается. Острое и ядовитое. Оплетает сердце, пробивается в легкие, и новый вдох обрывается болью. Со стоном прижимаю ладонь к груди, открываю рот, хрипло глотая воздух, и приваливаюсь плечом к стене. В глазах темнеет.

— Уля, — слышу голос Макар, который встряхивает меня за плечи.

Вижу его лицо. Злое и презрительное. Он никогда не был щедр на эмоции, но в нем не было раньше столько гнева, как сейчас.

— Не трогай меня, — толкаю его в грудь, но он не выпускает меня из стальной хватки.

— Я тебе сказал, — шипит в лицо, — не дури. Успокойся и поговорим. Как взрослые и адекватные люди.

— Адекватные? — шепчу я и повышаю голос. — Ты с моей сестрой спишь! С родной сестрой! — опять толкаю его в грудь, захлебываясь в ужасе и отвращении к Макару. — Как долго?!

— Две недели, — раздается надменный голос Жанны,

— Сгинь, дрянь такая! — в ярости гаркает Макар. — Или я тебе шею, мразь, сверну!

— И будь я у него только одна, — Жанна грациозно садится на софу с резными и позолоченными ножками и закидывает ногу на ногу, высокомерно поглядывая в нашу сторону — И не меня тебе стоит остерегаться, Уля. Он мужик у тебя темпераментный, дикий. А ты после родов, отнекиваешься, не подпускаешь к себе, то голова болит, то устала, то сын. Никто тебя не осуждает, но нормальный мужик не будет спускать в кулак.

— Есть кто-то еще? — голос мой будто принадлежит мышке, которую сдавила мышеловка. — Кто?

— А знаешь, — Макар выпускает меня и отступает с улыбкой, — да, — разводит руки в стороны и обнажает зубы в оскале, — есть. Да, у меня есть любовница. И да,

— с надменной усмешкой оглядывает Жанну и вновь смотрит на меня, — твоя сестра добилась своего. Я тебе говорил, что ей пора на выход?

— У тебя две женщины? — сглатываю кислую слюну:

— И вот любопытно, что скажет твоя Леночка, когда узнает, что ты и с ней гуляешь налево? — Жанна легко смеется. — Твоя отчаянная и запретная любовь? С Улей-то все понятно. Скромная, приличная девочка, которая нужна тебе как инкубатор на ножках, а там же многолетняя любовь, да?

На меня опять наваливается отупение. Еще какая-то Леночка? Что за нелепый и глупый абсурд происходит в моей жизни?

Со второго этажа доносится притушенный крик Артема. Требовательный, обиженный и гневный. Проснулся, а мамы рядом нет.

— Ты не мог так со мной поступить, — ползу по стеночке к дверям.

А в глазах Макара ни тени сожаления или стыда. Открылась некрасивая отвратительная правда о нем, но ему меня не жаль. Я не любимая женщина, о которой нужно заботиться и беспокоиться. Я — инкубатор.

— Успокой Тему, — его верхняя губа дергается, — а потом обсудим ситуацию.

Глава 2. Если ты и уйдешь, то без нашего сына

Нельзя брать на руки ребенка, когда ты в панике и ужасе перед будущим и неизвестным. Малыш это почувствует, и весь этот негатив перекинется на него. У кроватки вдыхаю и выдыхаю. Сжимаю и разнимаю кулаки, и с улыбкой подхватываю на руки Тему, который заливается громким плачем. Я хочу разрыдаться вместе с ним, но мне нельзя.