Байки о шпионах и разведчиках
Шрифт:
У специалистов определенного профиля есть один общий ход… организация сети осведомителей по новому месту работы, а вот с чего начинать — это уж каждый сам решал для себя, и данный референт, в случае если операция проходила в капиталистическом окружении, первый взгляд всегда обращал на элитный бордель. Конечно, завербовать там агента было и сложно и опасно, так как среди этих дам полусвета были завербованные ранее всевозможными полициями, жандармериями и сигуранцами, практически все, ибо, уж, больно источник хороший.
Короче, контакт под псевдонимом Гайка доложил, что в нумерах на сутки завис лейтенант из бронечастей военной полиции, бывший завсегдатаем
Дальше уже было дело логики и действия. Медаль Кондора, вручал всегда лично сам генерал-капитан и, следовательно, его и должен был исполнить данный бронеходчик. Лейтенант был командиром мобильного броне-патруля в виде бронетранспортера М-113*, и периодически дежурил на площади перед президентским дворцом. На бронемашине стоял турельный пулемет Браунинг 12,7 мм, и место командира было аккурат за ним. Следующее дежурство лейтенанта было через пять дней, так что время еще было.
Лейтенант в сопровождении Гайки и пары ее подруг перебазировался на съемную виллу, являющуюся ВИП филиалом данного борделя, а по дороге его аккуратно подменили на сотрудника безопасности, который и изображал на вилле с Гайкой и путанами оргию с узорами.
А лейтенанта экстренно потрошили на предмет задания, связей и контактов.
Лейтенант поплыл достаточно быстро и рассказал про незнакомца с пачкой долларов и пачкой его долговых расписок, и о том, что в день его дежурства он должен расстрелять из турельного пулемета генерал-капитана, выходящего из дворца, но ни в коем случае не задеть ожидающую у кортежа свиту.
Когда генерал узнал об этом зловещем плане, он пришел в бешенство, заявил что ему все ясно и предатели из свиты не должны быть расстреляны. Он стал, загибая и разгибая пальцы, диктовать проскрипционный список, а когда адъютант робко намекнул, что в свите существенно меньше тридцати человек, генерал рявкнул на адъютанта и приказал добавить в список свою жену.
Референт уважительно пояснил генералу, что тот совершенно прав и вообще надо исполнить все правительство, раз они допустили, что на любимого генерал-капитана будут покушаться, но хорошо бы сначала поймать в ловушку главных виновников.
При слове ловушка генерал оживился и потребовал подробностей, и они последовали.
Референт доложил, что лейтенант, уже гарантированно перевербованный, выполняя приказ заговорщиков (из которых он, увы, знает только посредника), действительно, откроет огонь по генералу. Но вместо пуль будут шарики с краской, и заряд пороха в патронах будет ослаблен, и генерал-капитану ничего угрожать не будет, тем более он будет в бронежилете под кителем. И с этими словами референт из мгновенно очутившегося в руке пистолета выстрелил в адъютанта, несчастный дернулся, на его белом кителе появилось два отверстия, но крови не было, и сам офицер остался стоять, правда, с несколько вымученной улыбкой. Референт объяснил генералу, что на адъютанте тот самый бронежилет, который оденет генерал. Впрочем, есть еще вариант, при котором вместо генерала выйдет двойник, но вдруг враги что-нибудь заподозрят и тогда ловушка может не сработать.
При слове двойник генерал оживился и потребовал немедленно оного предъявить, а надо было сказать, что двойника референт заготовил заранее, ведь генерал-капитан существо неожиданное, а ехать на подписание соглашения всё равно кому-нибудь нужно.
Осмотрев двойника, генерал остался доволен, и сказал, что пускай будет двойник, и теперь можно и патроны оставить в пулеметной ленте боевые (это он так пошутил, хотя, как выяснилось, главная его шутка была впереди). А с референтом он еще час беседовал тет-а-тет.
И так наступило утро покушения. Генерал-капитан браво вышел из дворца, эскортируемый адъютантом и супругой, свита ждала около трех красных кадиллаков. И тут открытая башня на бронетранспортёре, стоявшем на своем штатном месте, повернулась, и Браунинг выдал короткую очередь, перечеркнувшую генерала и его жену.
Сиятельная пара, из которой полетели красные брызги, рухнула на мрамор дворцовых ступеней, причем, генерал положением своего тела олицетворял собой погибшего при Фермопилах античного героя, а генеральша корчилась и густо выражалась в стиле торговки рыбой с дальнего причала Сан-Хуана. (Адъютант рухнул как подкошенный, еще тогда, когда только зашевелился ствол пулемета, выбирая цель). И закрутился карнавал…
Частые путчи и перевороты в тех местах люди воспринимали как Фиесту или Кофрадию* с пулеметами, то есть — помесь вооруженного цирка с карнавалом. Так что, народ, заслышав стрельбу, не стал разбегаться, а так сказать несколько потеснился, дабы не пропустить интересности, и они последовали…
Из рядов паникующей свиты выскочил полковник, исполняющий обязанности расстрелянного недавно председателя "Комитета по защите благосостояния", и, обнажив саблю, вскричал, что именно он принимает всю полноту власти на себя, и тут же упал сбитый молодецким ударом начальника полиции. Но тут снова раздались выстрелы, но не пулеметные, а пистолетные, — это начальник генерального штаба и его два адъютанта начали наводить конституционный порядок. Г лавный фискал и главный альгвазил превратились в дуршлаг, а генштабист, размахивая никелированным кольтом, громогласно заявил, что тирания рухнула и теперь страну поведет к светлому будущему новая хунта. А на площадь тем временем въезжала колонна из тентованных грузовиков числом три штуки. И никто не обратил внимания на то, что ствол пулемета и башня продолжали чуток шевелиться, а зря… это перезаряжали холостую ленту на боевую…
По грузовикам хлестнул свинцовый ливень, солдаты пытались выпрыгивать из кузовов, но им мешал брезент и пули. Из окон парламента, распущенного несколько лет назад, велся густой и меткий снайперский огонь (из кабин грузовиков никто не вышел).
Остатки свиты лежали, вжавшись в асфальт, а из всех окон и подворотен торчали любопытствующие физиономии местных мещан, пейзан и селян.
Руководители путча и так пребывали в состоянии столбняка, так тут еще из дверей парламента высыпала гурьба "леопардоголовых"* и вел их еще один генерал-капитан, на этот раз настоящий!
Он лично пристрелил изменника, а всех остальных присутствующих быстро спеленали и определили в соответствующий транспорт для последующих бесед по душам.
Соглашение было подписано. Новое правительство назначено. У генерал-капитана появилась новая жена. Адъютант стал полковником и кавалером ордена Леопарда. Референт отбыл на родину и, несмотря на все просьбы генерала, не оставил ему своих снайперов.
Кстати, лейтенант-киллер, после этих событий пропал бесследно, причем, вместе с экипажем, и только вездесущие городские мальчишки знали, что сеньор, стрелявший из пулемета в генерала, был совсем не похож на лейтенанта, а похож он был на гринго, мелькавшего в президентском дворце.