Байки с Лубянки
Шрифт:
«Иностранный разведчик» на хорошем ломаном русском языке начинает торговаться:
— Яволь! Только ихь не понимать, как ви будешь это топливо доставайт? И почем ми можем верит, когда надо отдавайт такой большой сумма?
Предатель понимает, что шпиону все ясно. И что торгуется только для проформы.
Торгуются они, торгуются, без этого наш человек вызовет подозрение.
Но делать нечего, надо соглашаться. Уйдет клиент — ищи ветра в поле. А потом удивляйся, почему «их» ракеты на нашем твердом топливе летают…
Ударили по рукам. Сговорились,
Естественно, что ЧК, увидев раз, не забывает никого. Через некоторое время собрали чекисты досье на этого негодяя.
Действительно, и институт Степан указанный окончил, и в закрытом НИИ работал, и связей у него среди секретных специалистов немало… И биография богатая: член КПСС, высокий руководящий пост занимает, персональная машина, казенная дача — полный ассортимент номенклатурного благополучия. Но, видать, хочется еще больше. И по своей натуре — большой авантюрист.
Ну, просто все сходится…
Понятно, что не оставили инициативника без своего внимания и опеки.
Через некоторое время на Лубянке получили информацию, что выезжает наш клиент за пределы Москвы, в сторону мест, где это топливо производится.
Понятно, что с ним в вагоне из посторонних людей только проводник, да и тот давно наш осведомитель. Целая бригада оперов глаз с клиента не спускает ни день ни ночь.
Прибыли в пункт назначения. А тут промашка вышла: неделю за Степаном работали, а в какой-то момент отпустили. Не углядели.
Да и что глядеть, если он целый день на секретном объекте торчит, а по вечерам утехам с местными шлюхами предается? И чем больше предается, тем больше подозрения: а вдруг усыпляет бдительность? Так и случилось — усыпил. На целый день из поля зрения пропал. А как снова появился, так нес за плечами спортивный рюкзак с чем-то тяжелым и сразу в Москву засобирался.
И снова литерный вагон глаз не смыкает. Правда, сам клиент глаза сомкнул. А чекистам того и надо. Пощупали багаж, и холодный пот их прошиб. Точно — что-то твердое, наверняка топливо.
В Москве начальство уже покупает самоучитель игры на бубне для исполнения торжественных маршей. Опера ходят счастливые в предвкушении благ, какие на них за успешно проведенную операцию посыплются.
И вот Москва, Бородинский мост, великолепная панорама столицы нашей Родины. Тут разыгрывается финальная сцена детективного спектакля.
Для передачи важнейшего государственного секрета сюда прибыл «иностранец» с Лубянки и наш номенклатурный клиент.
Клиент принял деньги и торжественно передал в солидной упаковке образцы секретнейшего твердого топлива.
Вокруг, кажется, ни одного постороннего человека, а на самом деле вовсю идет киносъемка (потом крутанули на телевидении) и фотосъемка, на магнитную пленку записывается трогательный разговор нашей парочки. Лубянский «иностранец» долго тряс руку собеседника:
— Ми
Брали парочку красиво, как в кино. «Иностранец» верещал, угрожая жаловаться на всех в Гаагский суд. Сам же клиент был удивительно спокоен да почему-то ехидно щерился.
Мы не сразу поняли причину этого ехидства.
Доставили клиента в приемную КГБ торжественно, как государственный штандарт.
Но… когда сверток развернули, то глазам не поверили. На столе лежал черный блестящий камень, столь хорошо знакомый.
— Что это? — вытаращил глаза генерал. Клиент невозмутимо отвечал:
— Ископаемое высшей стадии углефикации — антрацит. Высококачественное энергетическое топливо. Главные месторождения в СССР, Китае и США. Содержит в горючей массе до девяти процентов летучих веществ… Когда в командировке я был, то набрал этот уголь на железнодорожной станции. Там целые вагоны его стояли. Изменять Родине? Да никогда! Я шестьдесят четвертую статью УК уважаю…
— Хватит! — Генерал грохнул кулаком по столу.
Оказалось, что все было банально до пресноты. Прохиндей, промотавший на женщинах и скачках большие деньги, решил обуть на некую сумму иностранную разведку. Расчет был прост — времени на проверку у шпионов не будет, а аванс — он и в Африке аванс. Тем более что на полную сумму гонорара он и не рассчитывал…
В своем кругу генерал с досадой сказал:
— Это называется — издержки нашей службы…
И нюх, как у собаки, и глаз, как у орла…
Стрелять для чекиста — дело последнее. Его оружие — голова. И желательно холодная. Но бывают ситуации, когда ствол обнажить надо. А обнажил — стреляй.
Замучили рэкетиры коммерсантов. Только товар привез, они тут как тут. И не всегда милиция защитит. Вот бегут они, родимые, на Лубянку.
Так было и в этот раз. Замучили данью одного предпринимателя. Пришел он за помощью в КГБ.
Естественно, помощь ему оказали. Выделили бойцов, продумали все мелочи, и с Богом… Дело было на Щукинской, неподалеку от Центрального госпиталя КГБ. Все прошло, можно сказать, гладко. Если бы не одно «но»… Не все просчитали. Не заметили одного соучастника. А тот всех высчитал. И бросился бежать.
Естественно, погоня.
Это лишь в кино все красиво. Злодей бежит, его догоняют…
В жизни все прозаичнее. Бросился за ним в погоню старый опер, который ГТО сдавал в первую сталинскую пятилетку. Бежит, сопит, кричит гортанным голосом: — Стой, стрелять буду! Какой же дурак будет стоять, если в него будут стрелять? И еще прытче поддает он от этого гортанного, предсмертного крика.
Совсем сдал догоняла. И, может быть, ушел бы преступник, если бы не чекистская смекалка. Остановил опер частника, сел сам за руль да мчится на «Жигулях» за своей жертвой по трамвайным путям. Справа и слева высокие заборы, а потому путь у того один, как у зайца в лучах фар.