Байки старых домов
Шрифт:
Мне она не нравилась, и она это чувствовала, но в подъезде многие объединялись вокруг неё. Мне иногда кажется, что людям присуще чувство телячьей преданности тому, кто сильнее или богаче.
Муж её, Володя, который повесился, работал на Себряковском заводе. В беседах со мной очень скромно рассказывал о себе, а о жене ничего. Темы для разговора с ним я находила, он был не глуп, много рассказывал о студенческих годах, армии, а о сегодняшней жизни тоже ничего. Я чувствовала, что он не жилец на этом свете. У него в глазах была тоска и смерть.
Последний раз я
И вот повесился… Почему? Как подошёл к этой черте? Какая такая безысходность наступила вдруг, а может быть, и не вдруг. Может, он давно чувствовал, что лишний человек, никому не нужный в жизни. А может, у него душа была более чувствительная, чем у жены, под пятой которой находился.
Женщины говорили, что она обращалась с ним хуже, чем с собакой. Отвечать грубостью он не мог, только молчал и подчинялся. Я мало знала об их семейной жизни – только то, что болтали на лавочке, и была потрясена этой смертью.
Знаю, как трудно родить и воспитать человека, сколько сил и времени надо, а тут вдруг и в один момент – и нет его. Как же это?
Когда его жена принесла мне кусок пирога – помянуть, то я не взяла, сказав: «Он пока в моей памяти живой».
Тоскливые зарисовки
Четыре часа ночи. На улице метёт. Из двери балконной свищет ветер, так как неплотно закрыта. Темно, тоскливо. За стеной стонет больной муж. Он болеет, мне кажется, всю жизнь. Сначала язва желудка после армии, затем перелом руки, ключицы, два инфаркта, катаракта обоих глаз, шейка бедра – очень тяжёлая операция, и вот водянка.
Я лежу и думаю, а если бы не я и дети, что бы с этим мужчиной было, ведь несчастья его остались бы прежними, а вот уход был бы другой, если бы вообще был. Когда долго живёшь с одним мужчиной, то возникает очень много чувств к нему. В молодости – любовь или увлечение, симпатия, уважение, чувство благодарности, разочарование, и даже, может быть, и ненависть, это в зависимости от его отношения к тебе.
Мой муж не огорчал меня сильно, только немного в молодости, когда начал пить. Детей любил, занимался с ними, освобождая меня от многих обязанностей, а я работала с утра до вечера и зарабатывала больше его. Конечно, лучше бы было наоборот, но так получилось. Я ни на минуту не сомневаюсь, что сделала правильно, не бросила его больного. Если всё взвесить, то он хорошего делал мне и семье больше, чем плохого. Эта оценка, да и мнение детей, влияют на меня, и я ухаживаю за ним сама.
Как же трудно и утомительно ухаживать много лет за больным человеком, ведь он практически отбирает твою жизнь или, как вампир, высасывает её – постепенно ты превращаешься в заведённого робота.
Я думаю о своих соседках-вдовах. Одна очень долго ухаживала за тяжело больным мужем, другая уже давно живёт одна, им, как и мне, далеко за шестьдесят. И вот около нас вьётся один с нашего дома. Он развёлся и делает выбор – какую выбрать из нас (это он мне сказал, когда был выпивши). Я сразу сказала: «Меня вычеркни из своего списка, хватит одного на всю жизнь, зачем в этом возрасте менять шило на мыло, устала от ухода». Он не унимался и заигрывал с соседками, наверно, думал, что осчастливит какую-нибудь, а на самом деле не понимает, что в таком возрасте сложно начинать снова семейную жизнь с человеком совсем тебе незнакомым, со своим неизвестным прошлым и привычками.
Мои соседки после освобождения от мужей стали вести активную культурную жизнь. Ходят на все концерты приезжих артистов, ездили отдыхать один раз в Турцию и несколько раз на Чёрное море. В клуб знакомств они не ходят, говорят, что это им совсем не нужно. Я удивляюсь, как они не устают? На мой взгляд, они правильно организовали свою, теперь «бриллиантовую» жизнь. Я радуюсь их рассказам и фотографиям после каждой поездки.
Сосед сколько раз напрашивался к ним в путешествия или концертный зал, но они отказывали ему, хотя он приятной наружности. Они, видно, устали от ухода за мужчинами и не хотят возвращаться в прежнюю жизнь.
А я лежу и думаю обо всех, а муж стонет, хрипит, кашляет. Надо лекарство от боли дать, а потом продолжу дремать и думать. Дверь сильно стучит, встать бы и плотнее прикрыть, но нет сил – и спать не могу, и встать тоже.
Вспомнила, как одна моя знакомая, когда от мужа уходила, то сказала: «Вот когда будешь больной лежать, чтоб за тобой ухаживала женщина так, чтобы ты смерть предпочёл жизни». Как страшно сказала, но я её не осудила и тогда, а сейчас он живёт один, больной: вторая его бросила и третья тоже. Так эти гордые и боевые, когда есть много силы мужской, со временем скукоживаются и полагаются только на ту, которую унижали и оскорбляли.
Слышу голос: «Ваша очередь подошла». Я встаю и иду к прилавку, набираю полный пакет апельсинов, но пакет рвётся и они рассыпаются. Это сон, я задремала.
Дверь сильно стучит, ветер поднялся, да и холодно в комнате стало. Муж стонать перестал, а потом начал храпеть – значит боль утихла. Надо встать, перепеленать, приготовить кашу и молоко. Но ещё полежу немного, что-то сердце сильно давит. Материально трудно жилось нам и смолоду, а к старости вообще не передать.
Надо вставать, надо, голова кружится, ноги дрожат, но подниматься пора. Встала, и жизнь у робота продолжается.
Некрасивая
Я знаю это и не обижаюсь на родителей, от них не зависит, красивые или некрасивые рождаются дети. Во мне не всё некрасивое – ноги прямые, волосы густые и рыжие, фигура нормальная, руки тоже, кожа лица бледная и бархатная, уши маленькие, ну и всё. Но лицо неприятное – губы тонкие, растянутые, глаза навыкат и прикрыты веками немного, нос широковат. Меня в школе дразнили «жабой», только в последних классах перестали, видно, все мы выросли и поняли, что нехорошо обижать человека за внешность.