База 211

Дымовская Алла

Все случилось ранним утром, едва его лодка «U-156» подошла к месту затопления. С вымпелом, как и положено, капитан Хартенштейн самолично стоял на мостике. Этот типчик, как оказалось, офицеришка из вчерашних, рьяно греб в их сторону, громко кричал и даже пытался махать одной рукой. А второй держался за спасательный оранжевый круг, а внутри того круга бессильно висело тело, мертвое или живое, непонятно. Его пытались отогнать прочь, угрожали оружием. Но парень все продолжал выкрикивать по-английски жалостливо-просительные фразы и уплывать никак не желал. Пока на помощь не явился доктор Линде, судовой врач, который кое-что знал из языка проклятых томми, он поднялся в этот момент наверх и просветил Вернера. Парень с кругом предлагал секретные сведения в обмен на помощь и жизнь. В общем, выловили его. Себе

ли на голову, пока нет ясности.

Рассказал же спасенный офицерик, Рейли его фамилия, удивительную вещь и не врал. Что-что, а вранье Хартенштейн чуял за версту. Будто полуживое тело, которое английский лейтенант приволок на себе, как на буксире, особенное. Чем, не знает и сам. Но вот офицер разведки с их корабля пустил его дружку пулю в голову, хоть и с извинениями, согласно тайному приказу; Рейли все видел и слышал, прятался неподалеку. После бросился в воду сам и аварийный круг прихватил. Не дружка, конечно, он спасал, а решил выловить страховку на всякий пожарный случай, который как раз и настал. И теперь предлагает купить у него товар. Что же, это было можно. Скорее всего, парень этот, Рейли, не такая уж дрянь, просто молод и глуп, вчерашняя канцелярская крыса, пороху не нюхал, вот и наложил в штаны. Однако с соображением.

Имя полуживому телу оказалось Сэмюель Керши, звание лейтенант, по крайней мере, парень клялся, что это так. Впрочем, размокшие документы в нагрудном кармане после просушки сие подтвердили. Сам же Керши ничего еще подтвердить не мог, за отсутствием сознательного ума. Контузия и средней тяжести ранение, никуда не денешься. Оставалось только ждать. Пока что Хартенштейн дал секретным кодом радио с описанием происшедшего лично папе Деницу. В нынешнем походе все свои радиограммы Вернер был обязан адресовать исключительно гросс-адмиралу. Ответа до сих пор не последовало. А нет ответа, значит, и действий никаких он предпринимать не собирается. Хватит и крепко говнистой ситуации с «Лаконией».

Еще два дня положение вещей не менялось. Приказ был прежний – подбирать пострадавших и передавать далее. Видно, папа Дениц рассердился не на шутку и добро на следование прежним курсом в назидание не давал. Из Фритауна подошли вдобавок две субмарины, «папа» все же прислал помощь, людей грузили и отправляли к Французскому Берегу Слоновой Кости и там высаживали без разбора. Насчет загадочной персоны Сэмюеля Керши пока никаких указаний не поступило, даже ни полсловечка. И тут, шестнадцатого сентября сорок второго года, в 12.32 по местному времени случилось невообразимое. Хартенштейн даже представить себе не мог. Германцев, понятное дело, сейчас нигде не жалуют. Но он по совести вывесил флаг с Красным Крестом на мостике, сам торпедировал, сам и спасает, если разобраться. И на тебе! Вдруг в небе – парочка «либерейторов» со звездно-полосатым квадратом на боках, грязная американская тряпка, им-то чего надо? Оп-ля! Без всякого «здрасьте» в подарок четыре бомбы, еще разворот – еще две. Один, второй перископ к чертям. Хартенштейн уже и не ругался, не будь дурак, ждать не стал. Отработать погружение и отход. А пленные? Пес с ними, с пленными. Вернер отдал приказ прекратить спасение. Опять же на это есть специальное правило. Сначала задание и собственная безопасность, а после все остальное. Вот пусть теперь американские арлекины отдуваются. Хартенштейн отвернул к югу. Починиться можно и на ходу. А там – лишь бы добраться до своих, до предполагаемого района действий близ Кейптауна.

К его удивлению, самолеты не отставали. Лодка уже уходила на глубину, а бомбы продолжали рваться одна за другой, атакующих не было видно, перископную отметку давно прошли, зато ударная волна зацепила, и в носовом отсеке теперь течь. Но и это ничего, команда скоро ликвидирует аварию. Однако вот что странно. С оставшейся на месте катастрофы, соседней «U-507» старый дружище Харро Шахт (вместе получали третий ранг) передал предостережение. Похоже, чертовы американцы целенаправленно охотятся именно за ним, Вернером, потому что ни одна субмарина более не подверглась нападению. Шахт вывесил даже партийный штандарт, чтоб раздразнить и оттянуть на себя, но его проигнорировали. Определенно «либерейторы» интересовались только лодкой Хартенштейна.

Мысли о мести за торпедированный пароход Вернер отмел сразу. Да и глупо топить судно, ведущее спасательные работы, к тому же с американцами он уж успел познакомиться. Без явной выгоды и от бесшабашности они не стреляют, те еще вояки, их военно-воздушный флот – сплошное недоразумение. Тем более чтобы охотиться на лодку, до которой им нет никакого прямого дела. Но его, Хартенштейна, именно что хотели утопить. Не подбить, не заставить просить пощады, а пустить безвозвратно на дно. Спрашивается почему? А потому. Он, Вернер Хартенштейн, капитан 3-го ранга доблестного кригсмарине тысячелетнего рейха, далеко не дурак. Оттого понимает – на борту есть нечто такое, что если нельзя добром отнять, то нужно непременно уничтожить. Только не было ведь, не было ничего! То есть никого, кроме вот этого самого полудохлого англичанина, тихо бредящего в лазаретном отсеке. И тот, кто стрелял в таинственного британского лейтенанта, вполне мог разглядеть, пронюхать издалека, благо на спокойных водах обзор хоть куда, и узнать, где нашли приют раненый офицер и его спаситель. На то и разведка. Господи, кого же он выловил ненароком, на беду или удачу? Пока трудно сказать. Но ясно одно: теперь этого парня надо беречь, как родную престарелую матушку. Он, Хартенштейн, собственноручно спустит с доктора Линде десять шкур, если англичанишка вдруг загнется! Однако «либерейторы» вскоре отстали, то ли бомбы до конца вышли, то ли горючее. Капитан Хартенштейн отдал приказ лечь на заданный курс. Впереди его ждал Кейптаун.

Они уже подходили к нужному квадрату, держали устойчивую связь, и в перископ был пойман вымпел подводного танкера их группы. Подразделение «Айсбэр» отдельного назначения. Но и в нем субмарина «U-156» занимала особенное положение. Всего лишь следовала до места операции, в бой Хартенштейну велено было не вступать, дозаправиться и идти дальше согласно секретной инструкции. А куда, вот после и узнает, пакет он должен вскрыть лишь после прибытия в район и вдобавок испросить на то разрешение и подтверждение. Хартенштейн загрузил топливо, дал о том радио, в ожидании ответа отправился на танкер выпить по-приятельски стакан-другой отменного коньяку. Старая лисица Курт заманил к себе, утверждая, что первоклассный французский, а бутылку берег от самой базы в Лориане.

Через час Хартенштейн, взбодрившись телом и духом, вернулся к себе на борт, где его уже поджидал Мельман с таким выражением лица, какое бывает у средневекового рыцаря после встречи в глухом лесу с таинственной Белой Дамой. То есть с выражением растерянно-недоуменным.

– Чего? – коротко вопросил его Вернер и тут же ощутил, как приподнятое настроение самым предательским образом покидает его облагороженную коньяком душу.

– Разрешение получено. И вот еще… – помощник протянул радио с пометкой «совершенно секретно». – Отто ошибся или сошел с ума.

Отто, шифровальщик-радист, жизнерадостный весельчак и скалозуб, не ошибался никогда и свою работу знал на совесть, с ума ему тем более сходить было незачем.

– Хорошо. В мою каюту. Там разберемся, – приказал капитан Мельману.

Прочитав радио, Вернер уже не знал, браться ему за голову или за иное какое, противоположное ей, место. Указание было предельно четким и загадочным одновременно. Спасенного лейтенанта взять с собой, без обозначения его персоны где бы то ни было в судовых документах, по пути следования из отсека пленного стараться не выпускать из отсека, однако без насилия, в разговоры ни в коем случае не вступать и по прибытии передать гауптштурмфюреру Ховену лично на руки, а тот уж сообразит, что делать дальше. Попутчика расстрелять и тихо утопить, сей акт тоже нигде не фиксировать. Бред, да и только. Хартенштейн переглянулся с помощником.

– Ты что-нибудь понимаешь?.. И я тоже – нет. Кто такой этот Ховен?

– Видимо, старший службы безопасности там, куда мы следуем, – растерянно предположил помощник Мельман, утирая вспотевший от духоты лоб.

– Там, куда мы следуем. А куда мы, собственно, следуем? – сейчас только Вернер сообразил, что до сих пор еще не вскрыл секретный пакет. Пришлось вставать и лезть в личный сейф. На два ключа. Его и помощника. Повернули на раз-два-три, резко и неприятно щелкнуло железо. Серый плотной бумаги конверт, казенная печать. Прочитали, чтобы совсем уже обалдеть.