База-500: Ягдкоманда
Шрифт:
Впрочем, Шульц мало занимал Вахмана: его целью был Герлиак.
Выходные Герлиак проводил в различных увеселительных местах: городских и загородных ресторанах, театрах или в уединенных виллах, куда часто наведывался и сам Гейдрих. Судя по всему, Герлиак поддерживал активные внеслужебные отношения с Гейдрихом и его семьей. Несколько раз наружка отмечала появление Герлиака в общественных местах вместе с «высокой стройной блондинкой». Вахман просмотрел фотоснимки и с удивлением выяснил, что пресловутая блондинка — фрау Лина Гейдрих!
Вахман не допускал мысли,
К последней мысли Вахман склонялся более всего. Если Герлиак приближен к Гейдриху, то в любой интриге против шефа тайной полиции Третьего рейха Герлиак мог стать первой целью. По-видимому, Гейдрих использовал Герлиака как своего рода лакмусовую бумажку для выявления плетущихся против него заговоров. Хотя и версия о том, что Герлиак с определенного момента в силу неизвестных Вахману обстоятельств перестал пользоваться доверием Гейдриха, тоже оставалась актуальной.
Весной 1939 года СД, полицию и гестапо начали объединять в Главное имперское управление безопасности (РСХА). Само существование РСХА было засекречено, да и все вошедшие в него организации не поменяли места своей дислокации: СД поделилось на внутреннюю и внешнюю, — соответственно III и VI управления РСХА; гестапо стало IV управлением; криминальная полиция (крипо) — V управлением. Но на работе сотрудников это никак не отразилось. Вахман продолжал заниматься своим делом. Однако в начале лета все изменилось: Герлиак уехал в командировку, а вскоре после этого Гейдрих приказал Вахману снять наблюдение за виллой и особняком.
— Да, но если вдруг Герлиак там появится… — осторожно осведомился Вахман и добавил с тайной надеждой: — Или я должен прекратить работу по Герлиаку?
— Герлиак там не появится: он сейчас в восточной части рейха и в ближайший год вообще не приедет в Берлин, — ответил Гейдрих. — Что касается работы по Герлиаку, то вы ее продолжите… Но после особого указания.
Осенью началась польская кампания и Вахман решил, что вопрос с Герлиаком отпал сам собой. Но в середине сентября его внезапно вызвал Гейдрих и сообщил новость, от которой Вахман с трудом устоял на ногах:
— Настало время вам вплотную поработать с Герлиаком! В настоящее время Герлиак возглавляет спецподразделение СД, ведущее борьбу с антигерманскими элементами на бывшей территории Польши: теперь это Люблинский дистрикт генерал-губернаторства. Вы назначаетесь начальником штаба этого подразделения и должны завтра убыть к новому месту службы. Ваши доклады я жду еженедельно, передавать их будете через курьера в опечатанных папках с ярлыком «Конфиденциально! Лично СС-группенфюреру Гейдриху». Вопросы?
Душевное состояние Вахмана не позволяло задавать вопросы: он был просто раздавлен. Внезапно сменить приятную кабинетную работу на хлопотную должность начальника штаба сражающегося, — пусть с партизанами, но сражающегося! — подразделения, на начальника которого он должен собирать компромат! А что, если Герлиак об этом узнает? Кто мешает во время очередной операции с польскими партизанами влепить пулю в спину соглядатаю?
Решение Гейдриха очень не понравилось Вахману. Но надо было либо выполнять приказ, либо застрелиться. И Вахман убыл в заранее ненавистную ему Польшу.
Выгрузившись на вокзале в Люблине, Вахман зашел в комендатуру и протянул замученному гауптману вместе с зольдбухом листок бумаги, на котором было написано совершенно непроизносимое название захудалого польского местечка, в котором дислоцировалось спецподразделение Герлиака.
— Это примерно пятьдесят километров от Люблина на юго-восток, — сказал гауптман. — Вам повезло: на площади стоят грузовики пехотного батальона, они отправляются в…
И тут гауптман назвал совершенно невыговариваемое название.
— От этого места до пункта вашего назначения рукой подать.
— Напишите мне, пожалуйста, название места, куда направляется батальон, — попросил Вахман. Он уже ненавидел поляков лютой ненавистью: наверняка названия своим населенным пунктам они давали таким образом, чтобы их не могли выговорить «швабы»!
Гауптман понимающе кивнул и написал на листке бумаги: «Krasnystaw».
Через полчаса Вахман ехал в кузове грузовика в компании веселых солдат. Из их разговоров Вахман понял: за восемнадцать дней, отведенных фюрером, поляков разгромить не удалось. Официально победу провозгласили неделю назад, но до сих пор продолжаются бои.
— Но с кем же идут бои, если фюрер уже сообщил о победе? — недоуменно воскликнул Вахман.
— С поляками, разумеется! — ухмыльнулся сидевший напротив него ефрейтор. — Видимо, фюрер забыл известить поляков о нашей полной и окончательной победе.
Тем не менее солдаты были уверены в скором завершении боевых действий и пребывали в отличном настроении.
Они уже были недалеко от Краснистава, когда вдруг раздался хлопок и грузовик, вильнув в сторону, остановился.
— Партизаны?! — было испугался Вахман, но ефрейтор немедленно его успокоил:
— Пока только баллон. Надеюсь, запаска найдется.
Действительно, спустило колесо. Водитель ругал неведомо как оказавшийся на дороге обломок грабель, а старший машины — фельдфебель, ругал водителя. Командовавший колонной обер-лейтенант приказал немедленно заменить колесо и догонять колонну.
Колонна грузовиков скрылась в пыли. Федьдфебель закурил и сказал водителю:
— Ну, ты там скоро?
— А куда вы торопитесь, господин фельдфебель? — усмехнулся водитель. — Вам там приготовили Железный крест?