Бедная Марта
Шрифт:
Марта сдалась.
— Ладно, это не имеет значения, святой отец. — Она поднялась на ноги.
— Да благословит тебя Господь, дитя мое. — Отец Рафферти тоже попытался подняться, но это ему не удалось.
— Благослови вас Бог, отец.
И вот теперь он уходил от нее, ее сынок, ее Джо. А она не сделала ничего, чтобы остановить его, разве что молилась во всех католических храмах в округе, да ставила свечки. Собственно говоря, она даже помогала Джо с отъездом, купив ему кальсоны и две пары носков. Марта бегала по рынкам в поисках недорогой пристойной куртки, для чего ей приходилось отпрашиваться с работы
— Не расстраивайся ты так, мам, — мягко увещевал он ее. — Я ведь получу новую форму, ты забыла об этом? И в армии нам дадут кальсоны и носки, только, наверное, они будут цвета хаки. И куртку я тоже получу вместе со всем остальным, правда, называться она будет иначе.
— Ну, хорошо, сынок. — Марта покорно кивнула головой, не желая, чтобы он уехал из дома с мыслями о том, что его мать сошла с ума.
— Да, кстати, мистер Джонсон сказал, что в пятницу выдаст нам зарплату за две недели; я отдам ее тебе.
— О нет, не надо этого делать. — Марта настояла, чтобы половину заработка Джо оставил себе. — Вдруг тебе захочется купить что-нибудь? Плитку шоколада или лакричное ассорти, например. — Это были его любимые конфеты, на прошлое Рождество она ухитрилась подарить ему целых полфунта.
Наступило воскресенье. Обитатели Кингз-корт откуда-то узнали о том, что сегодня утром Джо Росси, которому всего четырнадцать лет, отправляется на войну. Все соседи пришли проводить его. Кое-кто из них принес с собой подарки: вязаный шарф и перчатки, расческу и потрепанный кожаный бумажник, который Джо тут же гордо спрятал во внутренний карман. Дуглас Хоутон, старый служака, которому было уже девяносто с лишним лет, подарил ему книгу «Записки Пиквикского клуба», написанную каким-то джентльменом по имени Чарльз Диккенс.
— Она подписана автором, сынок, верно тебе говорю, — заверил Дуглас. — Я купил ее, когда жил в Лондоне. — Ходили слухи, что некогда у Дугласа Хоутона была респектабельная работа в банке, но он потерял ее из-за чрезмерного пристрастия к спиртному.
Из открытых окон дома, в котором обитал Джимми Галлахер, доносилась чарующая мелодия, при звуках которой у Марты всегда выступали слезы на глазах. Она знала несколько слов и негромко напевала, сидя на нижней ступеньке крыльца и глядя на то, как ее дорогому ясноглазому улыбающемуся мальчику пожимают руки, целуют его в обе щеки и похлопывают по плечу.
— …Я вижу долгую-долгую, извилистую тропинку, которая ведет в страну моих снов…
И вот настало время уходить. Неделю назад объявился встревоженный Франк, который от кого-то узнал о том, что задумал его младший брат. Вместе с Лили и Джорджи он собрался проводить Джо до самой «Ротонды», оставив Марту горевать на ступеньках в одиночестве. Джойс приходила попрощаться с братом накануне вечером.
Марта нетвердой походкой вернулась обратно в дом. На самом деле она ведь не осталась одна. Карло по-прежнему был рядом, храпел в постели, не удосужившись встать и попрощаться со своим сыном.
Перекрестившись, Марта поклялась, что никогда не простит его за это.
Понемногу жизнь вновь вернулась в обычное русло. Джо ушел, и ей осталось лишь беспокоиться о том, где он и что с ним. Марта все время думала о сыне, не переставая удивляться тому, как много людей подходило к ней, чтобы выразить свое возмущение тем фактом, что правительство сочло возможным призвать в армию четырнадцатилетнего паренька. Даже ее босс на фабрике, жестокий, грубый человек, которого никто не любил, вручил ей три шиллинга и шесть пенсов, распорядившись переслать их Джо. Марта поблагодарила его со слезами на глазах.
Кое-кто спрашивал у нее:
— Из-за чего вообще ведется эта проклятая война?
Марта отвечала, что не знает. Такое впечатление, что этого не знал никто. Германия не вторгалась в пределы Британии, Британия не оккупировала Германию, так почему они тысячами истребляли друг друга в чужой стране?
Джо не было уже неделю, когда впервые с тех пор, как они переехали в Кингз-корт, на коврик у двери Марты опустилось адресованное ей письмо.
Она узнала свое имя вверху на конверте и имя Джо внизу, но и только. Письмо было аккуратно написано карандашом — это она еще могла понять, буквы и завитушки явно выводила уверенная рука. И теперь все ее мысли были заняты тем, чтобы найти кого-нибудь, кто мог бы прочесть ей письмо и написать ответ.
Карло, по обыкновению, храпел в постели, и Марта не стала бы будить его, даже если бы наступил конец света. Лили хорошо читала, но они с Джорджи уже ушли в школу. А Марте отчаянно хотелось узнать, что же написано в письме, прямо сейчас, до того, как младшая дочь вернется домой. Но она не собиралась просить помощи у кого-либо из посторонних, чтобы весь мир узнал о том, что Марта Росси не умеет ни читать, ни писать. Пожалуй, в обеденный перерыв она сбегает во «Фредерик и Хьюз» и попросит Джойс прочесть ей письмо.
Джойс показывала покупательнице дамские сумочки, которые выглядели так, словно были сделаны из змеиной кожи. Марта остановилась возле прилавка, надеясь, что дочь заметит ее. Она подумала о том, что даже если бы у нее была куча денег, она ни за что не согласилась бы носить под мышкой бедную мертвую змейку.
— Мам, — прошипел знакомый голос, — ты выглядишь просто кошмарно. Уходи, пожалуйста, пока кто-нибудь не заметил тебя. Ничего не говори, ни слова, просто уходи и больше никогда не возвращайся. — Джойс отошла на несколько шагов от покупательницы. Она говорила очень тихо и при этом избегала смотреть на мать.
— Но я получила письмо от нашего Джо, родная моя, — шепотом ответила Марта. — И хочу, чтобы ты прочла его мне и написала ответ, если тебе не трудно, конечно.
— Я не могу; по крайней мере, я не могу даже говорить об этом сейчас, пока я на работе. Я зайду к тебе завтра вечером, и тогда ты покажешь мне письмо; сегодня я занята. А теперь уходи, пожалуйста, и немедленно!
— Завтра можешь не приходить, наша Лили прочтет мне письмо, — сухо ответила Марта.
Пожалуй, еще никогда она не испытывала такого унижения. Слова Джойс причинили ей невыносимую боль. Повернувшись, Марта направилась к выходу, шагая мимо кожаных перчаток, губной помады, баночек с пудрой и кисточек, сверкающей бижутерии и драгоценностей. Она чувствовала себя чужой в этом месте и знала, что это никогда не изменится.