Бедная Настя. Книга 3. В поисках счастья
Шрифт:
— Вы сожалеете, что не смогли стать другом наследнику?
— Его высочество показал мне не один пример благородства, а я из тщеславия все пытался сравняться ним в храбрости и щедрости, вместо того, чтобы быть благодарным за его расположение. Знаете, Анна, — глаза Владимира оживились и заблестели, — странная эта штука — богоизбранность. Обычный человек просто не в силах поверить, что кому-то свыше дано больше. И поэтому он все время пытается либо низвергнуть того, кто наверху, либо сам стать таким. А, по сути — оказывается всего лишь узурпатором.
— Я думаю, — тихо сказала Анна, с интересом посмотрев на Корфа, — все дело в гордости. Гордость способна удержать вас от посягательств на то, что выше вас. Гордыня способна сбросить вас в пропасть.
— Вы говорите, как отец, — вздрогнул Владимир.
— Иван Иванович был мудрым и очень добрым человеком.
— И почему, когда вы рядом, мне кажется, что и он где-то здесь, поблизости?.. Анна! — Корф порывисто обернулся к ней, но карета вдруг остановилась, и Никита громко крикнул с облучка: «Приехали!».
После церемониала на площади гости, смотревшие из окон на праздник, перешли к танцам.
Александр записал все номера для Марии и с нетерпением ждал ее в кругу семьи. Императрица, слегка расстроенная событиями последних дней, была немного бледна и рассеянна. Николай, воспользовавшись ее недомоганием, с удовольствием рассматривал принаряженных фрейлин, а Жуковский с благодушным видом подтрунивал над монаршей озабоченностью.
Принцесса Мария к началу бала припозднилась — ее задержал какой-то молоденький паж с прекрасными женскими формами и бархатным голосом. По разговору Мария поняла, что это одна из фрейлин. «Паж» проявил завидную осведомленность в придворных делах и отношениях, но не счел необходимым представиться. Мария пожелала фрейлине веселого бала и присоединилась к монаршей семье.
— Мы пропустили первый танец, — мягко упрекнул ее Александр, когда Мария подошла к нему.
— Я выбирала маску.
— И, должен сказать, весьма успешно. Вы дали мне прекрасную возможность видеть ваши необыкновенные глаза.
— Вы смущаете меня, ваше высочество!
— Нет-нет, привыкайте к комплиментам, Мари, — улыбнулся Александр. — Скоро только ленивый не потрудится найти в вас бесчисленное количество достоинств и не бросится прославлять их. Теперь вы — член нашей семьи, и каждый уважающий себя пиит и придворный обязан восхищаться вами, как невестой наследника престола.
— Так это был дежурный комплимент? И в действительности мои глаза вас больше не вдохновляют?
— Вы не правильно поняли меня! Я всего лишь поторопился искренне рассказать вам, что думаю о вас, до того, как поклонение вам станет обязанностью, и вы уже не сумеете различать, где правда, а где лицемерная ложь.
— Вы сомневаетесь, что у меня не закружится голова? — кивнула Мария.
— Я боюсь, что, став официально женатыми, мы утратим возможность сохранить чистоту наших отношений.
— В таком случае обещаю вам, что никогда не позволю чему-то извне вмешаться в нашу жизнь.
— Я хочу, чтобы вы верили мне, Мари. И хочу, чтобы мы верили друг другу. Тогда никто не сможет помешать нашему счастью.
— Это и мое единственное желание, — прошептала Мария.
Александр поцеловал ей руку и повел в круг — был объявлен следующий танец.
— Должна признать, они совсем неплохая пара, — императрица незаметно указала веером в сторону танцующих Марии и Александра.
— Если бы вы, моя дорогая, поменьше капризничали и не пытались настоять на своем, они уже давно были бы обвенчаны, а я нянчил внуков, — усмехнулся Николай.
— Вы считаете, мне уже пора стать бабушкой? — обиженно поджала губки Александра.
— Нам, — подчеркнул это слово Николай, — пора думать об укреплении преемственности.
— Александр — не единственный ваш сын…
— Он — первый, — прервал ее рассуждения Николай, — и, если еще помните, — дитя любви, которую вам, ma sher, несмотря на вздорность вашего характера, не удалось погасить во мне.
— Вы всегда находили странное место и время для подобных откровений, — пожала плечами Александра, польщенная этим неожиданным признанием.
— Что за немыслимое чувство противоречия! — воскликнул Николай. — Вы всегда недовольны: и когда я забываю о вас, и когда возвращаюсь к вам.
— Все очень просто, дорогой, — прошептала Александра. — Достаточно никогда не покидать меня, и я буду вполне довольна и своей жизнью, и вами.
— Вы забываете, что в нашей семье главный — мужчина!
— Семья — это мужчина плюс женщина.
— О, вы невыносимы! Теперь я понимаю, откуда у Александра эта склонность к бунтарству!
Императрица хотела возразить, но к Николаю неожиданно и тихо приблизился его верный соратник, глава Третьего управления барон Бенкендорф.
— Ваше Величество, Ваше Величество, — Бенкендорф поклонился царствующей чете и замер в вежливом ожидании.
— Александр Христофорович? — удивился Николай. — Я полагал, маскарады не интересуют тайную полицию.
— У меня крайне важное сообщение, — извиняющимся, но заметно тревожным тоном сказал Бенкендорф.
— Это никак не может подождать до окончания праздника? — нахмурилась Александра.
— Боюсь, это вполне может испортить его, — развел руками Бенкендорф.
— Я верю вам, Александр Христофорович, — кивнул Николай. — Вы не относитесь к числу паникеров, а значит, дело действительно не терпит отлагательств.
— И даже больше, — понизил голос Бенкендорф, приближаясь к самому уху императора. — Это дело требует немедленного вмешательства…