Бедная сирота и тернистый путь к счастью

Промптов А.

Бедная сирота и тернистый путь к счастью

(набросок для мексиканского сериала)

До 90 лет старушка божий одуванчик Мария Фернандо Кортес жила одиноко, без потрясений, но на 91 году она выиграла по лотерейному билету сто тысяч. Наутро после этого известия к бабуле постучался водовоз негр Никита.
– Мария Кортес! Ты разве не узнаёшь меня?
– печально спросил он, ломая в руке картуз.
– Отчего же! Ты наш водовоз, который разбавляет воду ослиной мочой.
– Я не просто водовоз, Мария!
– глаза Никиты затуманились честными слезами.

Я... Я твой единокровный брат, с которым тебя разлучили во младенческом возрасте.
– Господи Иисусе!
– всплеснула руками бабушка и прижала к себе его кудлатую голову. Домовладелец Чонг Ву, сдававший ей комнату, застал их на крылечке трогательно обнявшимися. Китаец бухнулся им в ноги, взбив облако пыли.
– Родные мои! О-о-о! Наконец-то душа моя обретёт покой, ибо я нашёл вас невзирая ни на что. Перешагнул через горы невзгод и моря насмешек! Тётушка, дядюшка! Милые мои! Поцелуйте же вашего племянника! Никита лишился чувств, а Мария Кортес оросила обильными слезами заляпанную кетчупом жилетку Чонга. Перебивая друг друга, они рассыпались в воспоминаниях.
– Сестрица! Как же вы были молоды, когда были молодая!
– шмыгал носом и вздыхал водовоз.
– Посмотришь на вас в золотое то времечко - и сердце сожмётся: неужели нас разлучат?! Невероятно. Жестоко. Несправедливо.
– О да, - умилённо вторил китаец.
– Когда нас разлучили, я прямо места себе не находил. Я прямо лоб об стенку расшиб от горя! Но я искал вас, бесценные мои - и в Китае, и в Индии, и в Нигерии, и у лешего за пазухой - а вы под боком оказались. Чудеса. Тут Чонг вскочил: - Что он делает! Что он делает, негодяй!
– Что? что?
– Он ворует у меня яблоки!
– Чонг Ву стремглав пустился за мальчишкой, обрывавшим его карликовый сад.
– Я покажу тебе, мошенническая каналья!
– сгрёб он в охапку ворёнка.
– Держись теперь... Полиция!
– Пусти-и-ите, - заверещал мальчишка.
– Сдался мне ваш червивый горох! Я бабушку пришёл проведать.
– Какую бабушку, лукавый щенок?
– Которая живёт у вас под лестницей. Я её единственный внук! Чонг незамедлительно рухнул в обморок, а юный Луис Альберто с ацтекским кличем ринулся на старуху. Вечером Мария Фернандо поплелась в аптеку. Продавщица донна Пенелопа стояла с рюкзаком за плечами.
– Хоть погляжу на вас напоследок, - дрогнув в голосе, выдавила она.
– Бывает же на белом свете невероятное! Люди живут-живут по соседству, иногда бранятся из-за фальшивого аспирина, а на самом деле - они Провидением Божьим близкие родственники. Но постойте, что я болтаю? Мне ли, несчастной сиротке, рассуждать о воле Его? Нет, мой удел страдания, а тайна моя навеки умрёт со мной. Я не выдам её даже на рассвете перед расстрелом. Так угодно Ему!
– она покосилась на некрашеный потолок.
– Но я благодарна, что Он довёл мне увидеть вас на прощанье. Я уеду в монастырь, нет - в русскую тундру, и пусть никто, кроме белых медведей не узнает мою скорбь. Господи, будь милосерден!
– Неужели ты забеременела от Хуана Карлоса?
– не на шутку встревожилась бабушка.
– А я предупреждала тебя, что добром с ним не кончится.
– Забере... что? О нет! Господи, и за что так похабится всё святое!
– Да что случилось-то?!?!
– выронила кошёлку Мария Кортес.
– Не-е-ет!
– трубно всхлипывала донна Пенелопа.
– Скажи, дитятко! Покайся! Сними камень с души! Пенелопа отчаянно замотала головой и через силу, едва слышно, выговорила: - М-мама!
– Доченька!
– старуха сползла на пол... Миновало восемь лет. Хуан Карлос на какой-то глухой улочке столкнулся нос к носу с негром Никитой.
– Послушайте, эй, как вас там? Вы не против того, чтобы пообедать? Я с самого утра маковой росинки во рту не держал. Брюхо подвело.
– Вы хотите обедать?
– уточнил Никита.
– Да, нажраться от пуза. И выпить. Я когда выпью - я лучше соображаю, а мне сейчас это ой-как необходимо. Дело в том, что я решился-таки жениться на вашей Пенелопе, но есть подозрение, что вы впариваете мне залежалый товар. Говорите, что ей восемнадцать, а тянет она на все сорок с гаком.
– А вы не думали, сколько испытаний выпало на её долю? Гранитный вы истукан!
– А сколько за восемнадцать лет может выпасть испытаний?
– Да на те же сорок с гаком. И вообще, не смейте отзываться о моей кровинке в таком тоне!
– Ой-ой-ой! Айдате лучше в ресторан. Я когда выпью, мне всё равно будет восемнадцать ей или сорок, - Хуан Карлос потянул Никиту за рукав.
– Постойте, отцепитесь, - отбивался тот.
– Я вам ещё кой чего занятного расскажу! Дело в том, что ваши родители... э-э-э... не захотят, чтобы вы женились на моей племяннице.
– Да ну? Вот неприятность-то. Верно, папаша пронюхал о нашей помолвке девять лет назад. Послушайте, давайте пообедаем, а потом придумаем что-нибудь.
– Погодите! А если папаша сам захочет жениться на Пенелопе?
– Это не так. А мамаша?..
– Но ведь и у вас пока есть жена...
– Да, но я дьявольски несчастлив в браке. Стряпня - отрава, ни нажраться от пуза, ни выпить, как подобает мужчине. Вот и приходится ловить хороших людей на улице.
– Такого обжору ни одна жена не прокормит!
– ехидно заметил Никита.
– За обедом договорите...
– тащил его в харчевню Хуан Карлос.
– Ну уж нет! Мне что - безразлична судьба Пенелопы? Да я горло перегрызу за Пенелопу! Хотите меня обедом отвлечь? Прощелыга!
– Тю-ю-ю. Ну и забирайте её к шутам. Очень надо ругаться!
– Как же я её заберу, если вы ей клятвенные клятвы давали!
– Чего наш брат не насулит? Может - мне и не жениться совсем?
– Она там слёзы по нему проливает, Мария Кортес умереть спокойно не может, не обвенчав вас, а он - в кусты!
– Гм... А всё-таки испытания, наверное, наложили на неё отпечаток... Бедняжка столько натерпелась, ожидая большой и неугасимой любви...
– Это вашей, что ли?
– Да ясно - моей. Не Луиса же Альберто! Эх, если бы не целовал я перед Пенелопой свой серебряный медальон, который надел мне отец, пропавший без вести в Антарктиде...
– Медальон?
– выпучил глаза Никита.
– Покажи медальон!!!
– Нате вам, подавитесь! Восемь песо за потрогать.
– Сынок! Сыно-о-очек!
– распростёр объятия старый негр.