Бедный Павел. Часть 2
Шрифт:
— Что, муж мой, противно видеть меня такой?
— Как жаль, что я не придумал тебе ласкового прозвища…
— Что?
— Мы столько были мужем и женой, а я не придумал для тебя имени. — я присел на край кровати и
— Как? Ты можешь плакать? — она была действительно удивлена.
— Могу, девочка, могу! — слёзы текли из моих глаз сами. Я смотрел на неё и видел ту красавицу, что обвенчали со мной при ликовании народа. Я жалел о том, что у нас не получилось. О потерянном времени, которое мы могли бы быть вместе. Я будто видел, что всё могло быть иначе.
Ротов дал ей макового молока, и ей уже не было столь больно. Я сидел рядом с ней и говорил с ней, успокаивая её. Я рассказывал ей сказки, истории, пел ей песни. Я был с ней рядом. Это был мой долг. Долг супруга, долг императора.
Сколько часов я провёл там, я не знаю. Потом она начала рассказывать мне о себе. Наконец, я смог понять её настоящие мысли. О её детстве, о суровой матери, которая только прикидывалась доброй, об Алиеноре Аквитанской [153] , которую ей всегда выставляли примером женщины, что правит миром, о её предназначении
153
Алиеонора Аквитанская — (1124–1204) герцогиня Аквитании и Гаскони, графиня Пуатье. В разные годы королева Франции и Англии. Самая богатая и влиятельная женщина Средних веков.
Она сама смеялась над своими былыми мыслями, над самой собой, над той прежней Прасковьей, что легко повелась на посулы Дашковой. Я даже ещё больше возненавидел эту бывшую мамину подругу, которая научилась отлично внушать другим людям нужные ей мысли. Решительно, ей не стоит жить, ибо она воплощение зла!
А потом настала тишина.
Я понял, что Прасковья уже не дышит. Она ушла. Возможно, в лучший мир. Я встал, отпустил её руку, вышел вон. Все всё поняли. Мама бросилась ко мне, пытаясь успокоить. Но мне это не требовалось. Было острое сожаление о несбывшемся.
— Бедная девочка! Бедная маленькая девочка! — думал я.
Всё прошло, я научился справляться с болью. И пусть все шептали вокруг: «Бедный, бедный Павел!», но это уже было не так…