Шрифт:
Глава 1.
Нервный я стал, дёрганный какой-то. На людей срываюсь, сплю плохо, кошмары какие-то снятся. Иной раз накричу на человека, потом неудобно так – чего сорвался?! Нервы шалят явно, а в отпуск некогда, да и к врачу специальному сходить – не сейчас, наверное – никогда!
Паша что-то чудить начал, а ведь столько лет душа в душу. Всё вместе прошли – и огонь, и воду, и маски-шоу… А здесь что-то уже третий месяц из командировок не возвращается, и не абы каких, а из Европы не вылезает совсем: Швейцария, Франция, Германия. Причём смотрю на его передвижения – билеты, гостиницы, счета за телефон: не похоже, что просто
Явно что-то не так. А он не говорит что – типа «не по телефону». И уехал внезапно – ничего не сказал. Может, кураторы наехали? Но не должны, я с ними знаком, пусть и не очень близко – не Паша всё же, но общаемся-то с завидной регулярностью. Не должны были мы с ними поссориться. В авторитете они по-прежнему – их шеф по телеку раз в пару недель стабильно мелькает – упитанный, уверенный. Странно это всё.
Ещё этот новый зам. объявился – Осман Минасов. Нет, поймите меня правильно – я убеждённый интернационалист, в СССР вырос. У самого мать из Салехарда – ей я физиономией скуластой обязан, а отец из Западной Украины – ему я фамилией своей, Поркуян, должен быть благодарен. Самого всю жизнь за армянина принимают, да и Паша Гольдштейн – мой лучший друг с института – не разлей вода.
Оба мы в Москву из Владика приехали, в один вуз поступили. Институт не простой был – чуть ли не лучший техническое учебное заведение в стране. Только вот не выучились. Всё в жизни изменилось, не до инженеров было. Так что, не закончили мы его на пару. Конечно, потом, высшее получили, да ещё и MBA в гарвардской школе бизнеса. Глупость, конечно, по нынешним временам – чистый понт, но тогда для дела надо было, кто бы двум пацанам без образования кредиты на оборотку выдавал.
А тогда мы с Пашкой в одной комнате в общаге жили. Всё общее было, до сих пор всё общее! Даже Маринка сначала моей женой была, а потом к нему ушла. Да и хрен с ней! У нас уже всё закончилось, а через год у неё с Пашей началось – точно знаю, ящик Курвуазье тогда с ним выпили – неделю не просыхали. Сам ко мне пришёл. По-другому не мог. Спросил, что ему делать. А я-то что способен был сказать-то… В общем, даже не друг он мне – брат.
Хотя Маринка потом и от него ушла, дальше поскакала свой идеал искать. Нет, баба она хорошая, красивая, добрая, образованная, даже, наверное, умная, но вот только мы с Пашей не для неё. Ей мужик нужен, чтобы рядом с ней, чтоб она им управляла, нервы ему мотала. Что б он её по клубам водил и развлекал на полную катушку. А вот мы носимся по городам и весям, всё бизнес делаем. А отдыхать семьёй хотим, да тихо на берегу моря, чтоб гомон толпы и вспышки фотоаппаратов не давили, когда её по клубам да театрам водить-то? А ей вот эта мишура нужна, а семья потом. Понял я это быстро, а и не любил её на самом деле никогда. Ну и ладно.
А Паша ей показался более покладистым: видок у него наивный – лысеющий блондин с растерянными глазами, да и еврейская фамилия без одесской матушки – сейчас и в оборот возьмёт. Только вот глаза у него были растерянные оттого, что очки всю жизнь стеснялся носить. Потом он операцию сделал, и жёсткость в них появилась – прямо стальная. А еврейская фамилия… Любили мы с Пашкой и его папашей поржать над этим.
Немецкая фамилия у него, от предков досталась, ещё в прошлом веке они на Дальний Восток попали как польские ссыльные, да так и остались. И от еврейских предков у Пашки только бабуля, да и та – Гаяне Ефимовна. Железная бабуля, кстати. Революционное дитя красного комиссара Ефима Грассмана и комсомолки Ануш Осипян. Прадед погиб ещё в двадцатых, семёновцы его умучили, а Ануш Ашотовна дочку и двух её братишек вырастила одна. В войну и бабушка Ануш и братья её полегли. Про прабабушку Пашка мне много рассказывал, легендарная дама была, ничего не боялась, военным врачом была, её поезд разбомбили.
А бабушка его папу коммунистом вырастила. Только когда всё рушится начало, сжал Гольдштейн-старший зубы и детей с внуками поднимать начал, хоть и как выпьет, всё проклинал тех, кто родину и идеалы предал… Да…
В институте, ещё на третьем курсе, вместе с Пашкой начали компы таскать с Японии – связи моего бати и Гольдштейна-старшего. Мой папаня, царствие ему небесное, генералом погранслужбы в отставку вышел – у него все во Владике друзья были. Тогда только ленивый контрабас не возил, ну я туда же – жить-то надо было, а Паша тоже человек не последний – у него батя во Владивостоке зам. крайисполкома сидел, при позициях и остался.
Раскрутились. Большой бизнес построили – магазины по всей России-матушке. Паша первый всегда, ему это сильно нравилось. Юридически у него и контрольный пакет бизнеса и директор он, а я так – акционер, серый кардинал и старший по работе с людьми, магазинам, а Пашино дело – закупки и крыша. Крыша у нас хорошая, центральная – люди правильные. Денег не просили, услуги – да, и регулярно. Чего надо по миру тихо провести, здесь людей пристроить.
Нормально всё было. А тут что-то этот недоармянин объявился с полномочиями. Вот не пойму, как у армянина имя Осман может быть. Я спросил, он что-то про маму забормотал. Да и вообще – мутный он какой-то. Что делает неясно, лезет в каждую дырку, мешает. Полномочия притащил, заверенные нашим консулом в Гамбурге, объяснений никаких не было.
Нет, ну дурак он явно – в этом деле вообще ничего не понимает, людей только обижать и прессовать умеет, с арендодателями ссорится, с поставщиками. Куда лезет не пойму, кто такой и с какого перепуга он к нам приплыл – непонятно, а Паша всё – так надо, не по телефону, лично всё расскажу, держись Игорь. Я с юристами нашими поговорил, они, естественно, ко мне пришли сначала. Минасов указания даёт, они их исполняют, но аккуратно. Чтобы и я всё исправить успевал. Я и успеваю. А вот как успеваю – не пойму.
Муть. Вот мечусь как сумасшедший. Тоже день в одном городе, на следующий в другом: персонал успокоить, арендодателей, партнёров убедить, что всё у нас нормально, на новые документы юристам информацию дать, проверить, подписать…
В главном офисе не допустить Минасову всё в бардак превратить – тоже не оставишь без контроля. Что этот балбес лезет? Зачем Паша ему это разрешил? Что происходит-то? Одни вопросы, а ответов нет, и персоналу о том, что у меня ответов нет,– сообщать нельзя. Вот и верчусь, вот и психую.
Хорошо то, что финансисты удар держат, этому новому заместителю воли не дают, а он явно хочет. Нутром чую, что хочет поживиться как следует. Ох, Паша-Паша – пустил ты козла в огород.
– Приехали! – это мне таксист говорит.
– Да-да, конечно! – здесь пробка, и к областному правительству прямо сейчас не подъедешь. Лучше просто через дорогу перейти – собирался я в местное министерство торговли заглянуть. Ведь отношения поддерживать надо, там ждут уже. Опять принёсся неожиданно, не предупредил местный филиал, и они машину не успели подогнать. На такси поехал – некогда, быстрее быстрее!