Бедный родственник. Шаг в сторону

Никонов Андрей

Торжественная процессия прошла Соломенный тупик с ярко подсвеченной вывеской лавки малолетнего предателя, свернула направо и, пройдя ещё два переулка, свернула в третий. Местный пункт охраны порядка – трёхэтажное здание с решётками на окнах, сложенное из необработанных камней, – внушало уважение и трепет. И ещё желание оторвать местному архитектору руки и засунуть их туда, откуда они у него росли. В задницу. Окна по фасаду были разбросаны безумным сеятелем в хаотичном порядке, или здесь так этажи устроены, что у каждой комнаты разный уровень пола, или кто-то смотрит

в окно на уровне своих коленей, а кто-то – и подпрыгнув не сможет ничего разглядеть. Размер окон был где-то сорок на сорок, так что зачем там ещё и решётки, непонятно. Я бы, наверное, не протиснулся. Если бы был обычным человеком. А так – и протискиваться не надо, стены снести вместе с оплотом тирании и коррупции.

Тяжёлая, окованная толстым листом железа дверь громко скрипнула, принимая ночных посетителей, и мы оказались в маленьком холле. За столом сидела толстая молодая девица с пшеничного цвета косой и двумя подбородками, с бородавкой на носу, не слишком привлекательная даже с учётом моего многодневного воздержания. Видимо, каким-то женским чутьём она догадалась об этом, и взгляд визави не сулил мне ничего хорошего.

Не слишком привлекательной она была только на мой чужеземный взгляд, местные жандармы глядели на неё, словно на имбирный пряник с чёрной икрой.

– Вот смотри, Любава Вельевна, – льстиво запричитал тот, который с ружьём, – нарушителя привели. Значит, нарушал, гулял в строгий час и ругал нас последними словами. Разбойниками обзывал.

Любава грозно нахмурила густую монобровь.

– Ты, Фаня, не части, по порядку давай рассказывай все. Проверили его?

– Так точно, жилец из «Белого сада». Ох и злой на взгляд, зыркал на нас, убить хотел. Оружие вот только выбросил куда-то, не заметили, темно было. Еле нашли потом.

– Точно, – прогудел один из стражников, протягивая ржавый нож с треснутой рукоятью, – вот. Нашли на этом… как его…

– Месте преступления, – подсказал Фаня.

– Да, – обрадовался стражник, – прямо в этом самом месте и нашли. Выкинул, падлюка. Чтобы мы не догадались, что он тать.

– Так и запишем, – толстая девица застрочила палочкой по листу бумаги. – Ночью гулял, с оружием разбойничьим, честных стражей порядка обзывал. Как он вас обзывал?

– Татями. Сказал, грабим мы его.

– Ага, – эта дрянь аж язык высунула, сосредоточенно что-то излагая в письменном виде. – Как имя?

– Ну стражников вы, наверное, знаете? – я уже понял, что хорошего тут ждать не придётся ничего.

– Твоё имя, тать поганый?

– Марк Львович Травин, – представился я.

– Откуда?

– Путешествую, – не стал конкретизировать я, да и не потребовалось этого.

– Так и запишем, Марк, бродяга. – Любава пододвинула ко мне лист бумаги, разделённый на две части. Сверху непонятным, практически врачебным почерком были накарябаны строк десять, а внизу нарисован кружок. – Ладонь сюда приложи.

– Нет. – Сроду ничего такого не подписывал.

– Значит, отказывается. К дознавателю его тащите, на третий этаж, – монобровая махнула рукой, и Фаня со товарищи, подхватив меня и бумагу, поволокли по

коридору, а потом и по узкой темной лестнице.

– Вот не стал штраф платить, – втолковывал мне Фаня по дороге, – и смотри, как попал. Сознался бы сразу, приложил ладошку к документику, записали на тебя десять рысей, да ещё тридцать за оружие незаконное, и лежал бы уже у себя на кровати, а там отработал бы неделек шесть-семь и дальше себе бродяжничал. А теперь вот Рокша Мелентьич тобой займётся, а это такая ситуация, что… Не повезло тебе, братец, ох не повезло.

– Нехорошо так к приезжим, – попенял я. – Негостеприимно.

– Какой же ты приезжий. Ты голодранец, – заявил Фаня. – Денег нет, нечего шастать, дома надо сидеть, работать. Вот, пришли. Ты перед его милостью спину гни, не любит он гордых слишком.

Подобострастно постучав в дверь, Фаня приоткрыл её и просунул внутрь свою бородёнку.

– Ваша милость, татя тут привели, оружия нет.

– Какого вы сюда припёрлись, хороняки, делать мне больше нечего, как со всякой голытьбой на ночь глядя разбираться. Брось его в застенок в подвале, завтра займусь, сейчас недосуг, – раздражённо ответили ему неприятным баритоном.

– Любава Вельевна распорядилась. Сказала, чтоб к вам, уж не осерчайте, ваша милость.

– Ладно, давай его сюда.

Меня втолкнули в комнату.

– Кланяйся барину, собака.

В небольшом кабинете за столом, покрытым газетой с жирными пятнами, немолодой одутловатый мужчина с обширной лысиной развалился в глубоком кожаном кресле, глядя в нормального размера окно. На газете стояла початая уже бутылка с чем-то прозрачным, стакан, тарелка с нарезанной колбасой и салом и несколько огурцов. Свежих. У них небось и теплицы есть, в это время огурчики только если с юга возят.

Не глядя на меня, хозяин кабинета наполнил стакан, выпил, хрустнул огурцом, наколол двузубой вилкой кружок колбасы и зачавкал. Стражники аж сглотнули дружно.

И только потом этот Рокша Мелентьич повернулся. А мужик-то непростой, если Велий себя амулетами точечно защитил, то у этого вон прям всю фигуру они охватывают. Хотя ошибся я, там половина не амулеты, а натуральные схемы наложены. Непроизвольно поставил щит – мало ли что колдуну-алкоголику в голову придёт.

И точно – привстал, глаза кровью налились.

– Идиот, – заорал дознаватель, куски колбасы из его рта вылетели прямо на меня и стражников. Местных околоточных забрызгало, и передо мной на мгновение повисли и упали на пол несколько объедков. Тьфу, чуть не стошнило. – Ты кого мне привёл?

– Так Любава Вельевна…

– В жопу твою Любаву Вельевну, – колбаса кончилась, и в стражников полетели непрожёванные кусочки огурца, – туда всех вас засунуть, в эту сраку тупую.

– Ну как же так, – бормотал Фаня, пытаясь спрятаться за меня и вычесать куски колбасы из бороды. – Ведь Лю…

– Где знак порядка?

– Да вот же, – Фаня, которому доставалось больше всего, зашарил по карманам, имитируя поиски.

– Опять в караулке валяется? – уже тише поинтересовался лысый, налил ещё стакан и махнул не закусывая.