Бедолаги
Шрифт:
— А ну-ка, брось! — Голос Джима сорвался. И он выхватил конверт, разорвал на куски, мелкие обрывки полетели на пол, обрывки цветных фотографий и белая бумага конверта. Тем временем в комнате стало светлее, ведь солнце стояло уже не так высоко.
— Но вы же сказали: она знает, где Полли.
— Ты заткнешься или нет? Сдохла твоя дерьмовая кошка, понятно? Сдохла, — повторил он, — из — за нее, потому что она терпеть не могла твою кошку, плевать ей на кошку!
И всем телом повернулся к Саре, картинно откинул голову. «Вот актер», — поморщилась Изабель. Но это не была игра, по крайней мере для Джима и Сары, стоявших
— Джим, я хочу уйти, — потребовала Изабель. Повернулась, пошла к двери, а дверь заперта, и ключа в замке нет. — Джим, выпусти меня! Я столкнула ее с подоконника, но кошки не гибнут, если падают с подоконника на первом этаже. — Голос ее звучал визгливо, возмущенно, как будто возмущение могло что-то изменить. — Якоб должен позвонить, — добавила она, хотя и знала, что тот не станет волноваться. А если и станет, так что?
Джим с интересом наблюдал, как она, оставив в покое дверь, шагнула назад, в комнату.
— Джим! — ей удалось справиться со своим голосом.
— Ты врешь, — ответил Джим. Он скривился, замахал руками, будто старался то ли поймать, то ли отогнать какую-то мысль, и случайно задел стоявшую рядом Сару, задел легко, но словно бы обрадовался, натолкнувшись на сопротивление.
Изабель чуточку приободрилась.
— Сара, — решительно обратилась она к девочке, — Сара, ты рассказывала Джиму, как сама обращалась со своей кошкой? Как ты колотила ее палкой? Толстенной палкой, кстати.
Джим замер. Что такое? А ничего, подлость, чистая подлость доноса, заставившая его насторожиться, снова завестись, как заводятся вдруг сломанные давно часы, и даже тучка уплыла от солнца, и стало светлее, так что она разглядела его изменившееся лицо, и все было как в примитивном кино, как в сериале. Вот оно что! Он встал на след, он высокомерным жестом откинул в сторону все лишнее, и Изабель увидела, как он набрал воздуха в легкие, что-то еще припоминая, как припоминала и она сама.
— Может, взять тебя с собой? — обратился он к Изабель. — Хочешь? С твоим красивым невинным личиком?
Встал прямо за нею, шутливо обвил руками ее шею, скользнул руками вниз, под сине-зеленую блузку, четко, сосредоточенно. Сара издала какой — то жалобный звук. Крепко выругавшись, он оторвался от Изабель, рванулся вперед, сделал два шага, двинул вперед кулаком и опять притянул к себе Изабель, а Сара, качнувшись, повалилась на пол вся в крови. Изабель коротко вскрикнула, но он крепко прижал руку к ее губам, потом отпустил, погладил губы, нежно раздвинул, прошептал на ухо, мол, «ничего не случилось», завлекал ее, ласкал, и, наконец, ее губы раскрылись ему навстречу.
Девочка на полу повернулась на бок, поднялась, кашлянула, и кровь потекла по ее подбородку, впитываясь в ткань майки. Глядя на них, Сара неуверенно провела пальцем по подбородку, сплюнула и еще раз сплюнула. Изабель закрыла глаза, содрогнувшись от приступа тошноты, легкая пощечина привела ее в себя, и она услышала его голос:
— Э, ты же хотела ее наказать! Открывай-ка глаза.
Наклонился чуть вправо, подтолкнул ее к девочке, а та стояла с вытянутой рукой, и на ладони — маленький, испачканный кровью зуб. Но не плакала.
— Всюду будешь выклянчивать свое, да? — вот что сказал Джим. — Знаешь, кто ты? Ты черная дыра, что туда ни кинь — бесследно исчезает — Резко схватил ее, повернул к себе: — Ничего не разберешь у тебя на лице, вот только чуточку страха. — И он, внимательно вглядевшись в лицо Изабель, скривил губы: — Чуешь, как от девочки воняет? — Схватил сзади за шею, резко наклонил: — Смотри, совсем обоссалась. — Отпустил ее, отошел назад. — Так, она в штаны написала, — продолжил он спокойно, — а ты ее раздень. Давай-ка, я хочу, чтоб ты раздела ее догола.
«Нет! — подумала она. — Нет!» А сама наклонилась, и Сара шарахнулась в сторону, попробовала ускользнуть, и зуб из ее руки выпал на пол.
— Давай действуй, произнес Джим равнодушно и стал осматриваться, будто просто не знал, чем заняться, зашел в кухню, вернулся с ножом в руке.
Изабель послушалась. Следила за движениями своих рук, ухвативших девочкину майку, стянувших с нее майку, не грубо и не осторожно, а четко и умело, словно эту сцену она репетировала сотни раз. «Алексу бы сюда с ее камерой», — подумала Изабель и заплакала, отложив майку в сторону, притянув к себе обмякшее тельце, распутав узлы на резинке и спустив ей до щиколоток штаны и трусики вместе. Сара стояла перед ней голая, вытирала нос, размазывала кровь, но не плакала, глядела на Изабель испуганно и робко, а потом сплюнула, осторожно выплюнула второй зуб и, кажется сама не понимая, что такое с ней случилось, вопросительно глядела на Изабель, стоявшую перед ней на коленях, бледную, едва ли не бездыханную от страха и стыда. Джим легонько ткнул Сару мыском ботинка, один раз, другой, будто желая в чем-то удостовериться.
Вдруг в саду послышались детские голоса, один мальчик выкрикивал команды, другие хором отзывались.
— Это Дэйв, — прошептала Сара, не оборачиваясь к двери в сад.
Изабель не могла оторвать глаз от остренького детского личика, от запекшейся крови.
— Твой уродский братец, — произнес Джим с отсутствующим видом, поигрывая ножиком. — Может, уедем все вместе и купим домик? С садом и вишневым деревом посередине.
И подошел к девочке.
— Нет, — умоляюще произнесла Изабель, вся в слезах, но не двигаясь с места.
— Нет? — хмыкнул Джим. — Но ты-то ей помогать не станешь, верно? Ты и пальцем не шевельнешь ради нее, верно?
Трясущимися руками Изабель расстегнула пуговички на блузке, сорвала с себя юбку и трусики, села в одних сандалиях, голая, на пол.
— Не хочу тебя, — подвел итог Джим, изучив внимательно ее фигуру. Левой рукой схватил ее за волосы, дернул вверх столько волос, сколько смог ухватить, поставил ногу ей на плечо, мешая встать, приставил лезвие к голове и сделал резкое движение. Откромсанные пряди полетели на пол. — Вот и хорошо, — удовлетворенно произнес Джим, будто нашел наконец, что искал. — Теперь твой муж хотя бы увидит, что с тобой случилось.