Бедржих Сметана
Шрифт:
В этой радушной обстановке искренней любви и дружбы скоро был забыт и досадный инцидент, омрачивший первые встречи двух славянских мастеров. Спор начался из-за темпов, в которых были подготовлены Сметаной некоторые номера «Руслана и Людмилы». Балакирев, отличавшийся крайней вспыльчивостью, из-за которой не раз страдали даже его ближайшие друзья, бурно возражал и требовал их изменить. Не менее горячий характер Сметаны привел к ссоре, наложившей неприятный отпечаток на их личные отношения. Однако это не мешало обоим мастерам делать все необходимое для пользы общего дела, которому беззаветно служили оба музыканта.
Постановки опер Глинки в Праге сыграли огромную роль в укреплении русско-чешских культурных связей. Не малое значение имели и приезды русских деятелей в Чехию, а чешских — в Россию. Во время таких приездов завязывались знакомства, устанавливались контакты. Вернувшись в Россию, Балакирев продолжал переписываться с Коларом и секретарем пражского Национального музея Адольфом Патером. Он сообщал им новости культурной жизни в России, писал о музыкальных произведениях. Чехи, в свою очередь, делились с ним достижениями своих соотечественников.
В дни «Славянского съезда» в мае 1867 года в Москве Балакирев устроил «Славянский концерт». В программу его вошли произведения, написанные на русские, украинские, польские, чешские, словацкие и сербские темы. В этот же вечер впервые исполнялась «Увертюра на чешские темы» Балакирева, законченная им после возвращения из Праги. В ее основу композитор положил мелодии чешских свадебных песен. В московском концертном зале в тот вечер среди делегатов «Славянского съезда» были и посланцы Чехии — Йозеф Манес и Карел Эрбен. На память о пражской постановке «Руслана и Людмилы» они подарили Балакиреву дирижерскую палочку слоновой кости. На ней были вырезаны имена Пушкина и Глинки, которых в Чехии почитали не меньше, чем на родине.
В шестидесятые годы многие чешские музыканты начали работать в России. В 1866 году в состав профессуры Московской консерватории вошел Фердинанд Лауб. «Москва должна гордиться, что обладает этим скрипачом-титаном», — писал по этому поводу в одной из своих статей П. И. Чайковский. Вслед за ним профессором Московской консерватории стал и другой чешский скрипач и педагог — Ян Гржимали. Он воспитал немало русских музыкантов. У него, например, учился наш современник, выдающийся композитор Р. М. Глиэр. Долго и плодотворно работал в Москве дирижером Большого театра Ваша Сук. В Петербурге в Мариинском театре ставились оперы под управлением чешского композитора и дирижера Эдуарда Направника. А роль Сусанина и Фарлафа там пел друг Сметаны Йозеф Палечек.
Но не только с Россией старалась укреплять связи передовая чешская общественность. Польский народ и его культура давно завоевали симпатии чехов.
И Сметана прилагал все усилия, чтобы в Праге наряду с русской звучала и польская музыка. В своих сольных концертах он постоянно играл Шопена. Он старался передать чешским слушателям героические порывы этюдов и баллад Шопена, взволнованную лирику его ноктюрнов и поэтическую картинность мазурок. Музыка Шопена, так же как и поэзия Мишкевича, звала вперед, на борьбу. Она звала к вершинам светлого будущего, где нет места угнетению и страданиям, где никто не попирает человеческого достоинства, не оскорбляет национальную гордость народа.
Вслед
Сметана знал, что этому польскому композитору приходилось работать в условиях не менее трудных, чем те, в которых находился он сам. После подавления восстаний 1848 и 1863 годов в Польше особенно свирепствовала реакция. Цензура запрещала все, где был только намек на недовольство народа. И ве же Монюшко вместе с поэтом Влодзимежем Вольсским, другом Глинки, создал оперу из народной жизни. Впервые на оперной сцене прозвучали негодующие голоса польских крестьян, возмущенных поступком знатного пана, опозорившего бедную девушку.
28 февраля 1868 года под управлением Бедржиха Сметаны в Праге состоялась премьера первой польсской национальной оперы. На второе представление по приглашению Сметаны приехал автор.
Монюшко и раньше встречался со Сметаной. «Я давно мечтаю познакомиться с чешской народной оперой. Поэтому настоятельно прошу Вас сообщить мне, какой будет репертуар в половине этого месяца, чтобы я из него что-нибудь выбрал; приеду в Прагу хотя бы на один день», — писал он Сметане 4 января 1867 года из Кракова. В том же месяце Монюшко выполнил свое намерение и посетил чешскую столицу. Тогда и состоялось личное знакомство композиторов.
Немало приятных часов провел Монюшко в беседах со Сметаной. Вспоминались и русские друзья, особенно Глинка и Даргомыжский, с которыми Mонюшко был хорошо знаком и часто встречался в Петербурге и Варшаве.
Так завязывались и крепли связи лучших представителей передового реалистического искусства, братских славянских народов. Произведения, которые создавали мастера на основе национальных традиций, постепенно завоевывали всенародное признание. И к числу величайших заслуг Сметаны следует отнести его неустанные заботы об утверждении демократических принципов славянской музыки. Верность этим принципам Сметана неизменно хранил как в своем творчестве, так и в исполнительской и музыкально-общественной деятельности.
«НАРОД — СЕБЕ»
На протяжении долгого времени, целые столетия, образно названные замечательным чешским писателем Алоисом Йираском «эпохой тьмы», находилась Чехия под гнетом Габсбургов. И все это время не прекращались гонения на чешский язык и культуру. Временами эти преследования становились такими ожесточенными, что порой со стороны могло даже показаться, будто Чехия никогда больше не возродится, будто все ее своеобразие растворилось в насаждавшихся веками иноземных влияниях.
Но в действительности это было не так, и разгоревшаяся в шестидесятые годы национально-освободительная борьба была тому доказательством. Усилия будителей стали приносить обильные плоды. Весь народ охватило стремление возродить былое величие и независимость родины, добиться нового расцвета культуры. Ученые и писатели трудились над развитием чешского языка. Певцы и музыканты исполняли произведения чешских мастеров и не утратившие своей первородной прелести народные песни и танцы. В этот период каждый истинный чех старался помочь общему делу. Даже в столице империи — Вене — отметили, что приезжавшие на гастроли Фердинанд Лауб и другие музыканты, его соотечественники, демонстративно говорили только по-чешски.