Бег крысы через лабиринт
Шрифт:
Касиан заглянул в пустые глаза Нито Кисаки-но-ками-но-Масамори и вздрогнул, а потом резко потупился и стал изучать циновки на полу. Нито сделал вид, что ничего не заметил.
— Признаться честно, я был обеспокоен, когда вы обратились ко мне со столь… экстравагантной просьбой две недели тому назад. И, получив призыв о помощи, совсем не удивился и даже немного обрадовался. Я привык отдавать свои долги, Касиан-сан, — пояснил Нито. — Но вышло так, что я оказался в еще большем долгу перед вами…
В свои пятьдесят четыре года Масамори-но-Нито, самурай корпорации Мицубиси, ухитрился принять участие и выйти живым
Но так как боевые импланты имеют свойство со временем приходить в негодность, разрушая мышечные и нервные ткани носителя, Нито был просто вынужден искать помощи у хирурга подешевле. Медосмотр (который Инга, ассистировавшая Касиану, называла не иначе как техосмотр) и удаление тех биоэлектронных органов, которые перестали нормально функционировать, спасли Нито жизнь и позволили частной клинике Касиана встать на ноги и обзавестись кое-какой клиентурой. Касиан считал это адекватной оплатой своего труда, тем более что восстановить лицевые нервы Нито ему так и не удалось; но Нито Кисаки-но-ками-но-Масамори считал иначе.
Именно он вывел Касиана на синоби две недели назад; он же вытащил его и Тави из варварского лагеря; и теперь он заявлял, что находится еще в большем долгу перед Касианом… Об этом следовало подумать и это следовало использовать; но в данный момент Касиан был неспособен ни на то, ни на другое — у него слипались глаза, и монотонное побрякивание сямисэна, звучавшее в комнате, действовало на него гипнотически…
— Вы избрали тяжелый путь, Касиан-сан — путь ронина, путь самурая без господина, — сказал Нито. — Вы думали, что этот путь приведет вас к свободе. Но в нашем мире свободен лишь тот, у кого есть могущественный покровитель. Поэтому путь ронина — это путь к гибели.
Касиан тупо кивнул.
— Но вы, должно быть, устали, Касиан-сан, — сказал Нито. — Для вас приготовлена ванна и постель. Морико-кун вас проводит…
Пробормотав слова благодарности, Касиан с трудом встал, распрямив затекшую спину, неуклюже поклонился и поковылял следом за шуршащим кимоно чернозубой куколки.
От усталости его слегка мутило, и он бы наверняка заплутал в лабиринте полуосвещенных коридоров и раздвижных экранов, если бы не служанка. Маленькая японка уверенно шуршала впереди, прокладывая дорогу, и Касиану оставалось только не упускать из виду покачивающиеся никелированные спицы в ее прическе.
После очередного поворота японка дважды хлопнула в ладоши, и комната озарилась мертвенно-бледным неоновым светом. Комната была большая, разделенная на две половины потолочной аркой: слева стояла скамейка, и в стену были врезаны шкафчики для одежды, а пол был устлан кедровыми плашками; а справа, за аркой, были душевые кабинки и облицованные небесно-голубым кафелем стены. В глубине комнаты был дверной проем, и оттуда, словно из преисподней, тянуло теплом и паром.
Морико замерла возле шкафчиков, всем видом выражая готовность помочь Касиану раздеться. Касиан покачал головой и жестом отослал служанку. Когда она выскользнула за дверь, Касиан, скривившись от боли в спине, стащил пиджак и дохромал до шкафчика. Он повесил пиджак на крючок, и из внутреннего кармана выпал мобильник.
Касиан поднял его и задумчиво покачал на ладони. Потом оглянулся на дверь, присел на скамейку и набрал номер.
— Господин Моро? — спросил он. — Это Касиан. Я бы хотел обсудить условия…
— Условия принимаются, — басисто сказал инженер Моро. — Любые. Оставайтесь там, где вы есть. Йенсен подберет вас через… ммм… полтора часа. И не вздумайте дурить, Касиан. У Йенсена на этот счет будут очень четкие инструкции. Если Тави там не будет, вы об этом пожалеете.
— Хорошо, — сказал Касиан. — Спасибо, господин Моро.
Он сложил телефон и поднял взгляд. В дверном проеме, ведущем к ваннам, стояла Тави. Мокрые волосы падают на лицо, руки нервно мнут и комкают махровое полотенце, искалеченное тельце выглядит еще более беззащитным и некрасивым в своей наготе. Касиан сглотнул.
— Какой же ты урод, — сказала Тави.
Она уронила полотенце, развернулась и растворилась в клубах пара. Касиан тупо посмотрел ей вслед, встал и пошел к выходу.
Матрас был на удивление жестким, а обтянутый войлоком чурбачок на роль подушки подходил чисто символически. Но Касиан и не собирался спать: сунув руки под голову, он уставился потолок и стал ждать, пока пройдет час. Но в доме было темно и тихо, и сон, крадучись, проскользнул под отяжелевшие веки, сделал секунды тягучими и длинными, а темноту густой и плотной. Часы под ухом тикали размеренно и ровно, как метроном.
Касиан почти уснул, когда за стеной ахнуло глухо, и донесся короткий женский взвизг. Сорвавшись с матраса, Касиан вскочил и тут же рухнул на пол, свернувшись клубочком и накрыв голову руками: в коридоре что-то тихо застрекотало, и в перегородке из рисовой бумаги появился ряд маленьких аккуратных дырочек.
Потом раздался нарастающий вой, похожий на звук падающей авиабомбы, и сразу со всех сторон громыхнуло страшно, и затрещали рейки, проломленные силой одного только грохота. На мгновение вспыхнул ослепительно яркий белый свет, и снова раздался тихий стрекот, а сразу же — совсем рядом — взорвалась граната, и языки пламени ворвались в комнату сквозь прорехи в бумажной стене. Тлеющие обрывки бумаги кружились в воздухе, как светлячки, падая на циновки и умирая…
Касиана перевернули ногой и ткнули еще горячим глушителем в лицо, разводя скрещенные руки.
— Он? — спросил кто-то.
— Он.
Ответивший присел, снял каску и стащил респиратор. На его бронежилете была эмблема: пацифик в обрамлении дубовых листьев.
— Где она? — спросил цензус.
— В ванной, — сказал Касиан.
Его подняли с пола и повели вперед. Рослый квартальер придерживал его за шиворот, не давая упасть, а цензус говорил своим мягким спокойным голосом.
— Мы же предупреждали, что будем следить за вашим прогрессом. Но вы, похоже, решили нарушить условия нашего договора. Неужели вы хотите, чтобы все ваши усилия канули втуне? Патер Сальватор был бы очень недоволен… Здесь куда?