Бег на месте
Шрифт:
Зная, как Кшиштоф трясется за каждого посетителя, я удивлен, но, в конце концов, он – босс. Стянув с себя голову цыпленка, я без особого энтузиазма направляюсь в офис.
Видя, что Кшиштоф болтает с кем-то по телефону, я в своем костюме с трудом усаживаюсь на табурет и жду. Заметив меня, жених Катарины быстро заканчивает свой разговор и, не поднимаясь со стула, восклицает:
– Ян, дружище! Мне вчера в голову пришла великолепная идея! Почему бы нам с тобой не стать партнерами? Ты парень умный, с головой дружишь. Тебе реально подфартило, и ты стал миллионером. Причем –
Почесывая одной ногой другую, я говорю:
– Босс, я пока на это никак не смотрю. Деньги мне еще не принадлежат.
– Когда ты займешься этим вопросом?
– Если отпустите, то прямо сейчас.
Сжав пальцы в кулаки, Кшиштоф со всей силы бьет ими по столу:
– Свободен! Как только уладишь все денежные вопросы, мы встретимся и обговорим все детали. Я знал, что ты не упустишь этот шанс.
– А как же цыпленок? – интересуюсь я.
– Брось, мы сегодня же наймем другого.
Я не возражаю. Избавившись от ненавистного мне костюма, я тут же еду домой. Там, вынув из холодильника кусок вчерашнего пирога, я сажусь перед телевизором и, включив его, погружаюсь в жизнь очередного сериала.
Пока я тупо смотрю какой-то канал, Барбара все время вертится рядом: пылесосит, вытирает пыль, разговаривает с кем-то по телефону. Ближе к вечеру она не выдерживает:
– Сынок, ты собираешься получать деньги?
– А что?
– Ян…
И тут я подскакиваю как ужаленный. В два прыжка я оказываюсь около матери и, схватив ее за плечи, начинаю яростно трясти:
– Сколько можно тебя просить, зови меня Гордон или никак не зови!
В какой-то момент она бледнеет и я, остановившись, закрываю свое лицо руками – мне становится очень стыдно. Барбара осторожно гладит меня по плечу и я, уткнувшись в ее шею, всхлипываю:
– Прости меня, мама! Я не хотел. Я сорвался. Я не знаю, что со мной.
– Ничего, сынок. Я все понимаю. Такие деньги… Это стресс. Пойдем, я покормлю тебя грибным супом.
Всхлипнув еще пару раз, я покорно следую за ней на кухню…
Что ни говори, а мама готовит удивительно вкусно. Доедая вторую тарелку супа, я спрашиваю ее:
– Хочешь, я куплю тебе ресторан?
– Зачем? – удивляется она.
– Будешь в нем принимать своих друзей, знакомиться с новыми людьми…
Мама садится напротив меня и, подперев кулачком щеку, спрашивает:
– А чем будешь заниматься ты?
– Отправлюсь путешествовать, – отодвигая пустую тарелку, отвечаю я. – Или ты против?
Мама вздыхает:
– Нет, не против.
Потянувшись, я говорю:
– Вот и хорошо. Завтра полечу в Нью-Йорк, а когда вернусь, мы займемся твоим рестораном.
– В Нью-Йорк? Зачем тебе в Нью-Йорк?
– Там находится офис лотереи.
– Сынок, а можно…
Она не успевает договорить – раздается телефонный звонок.
Вынув из передника телефонную трубку, она подносит ее к уху:
– Алло… Ах, Марек, как я рада тебя слышать. Яна?.. Конечно, можно.
Барбара протягивает мне трубку, и я слышу в ней голос нашего праведника:
– Здравствуй, Ян. У меня к тебе большая просьба. Не мог бы ты пожертвовать нашему собору небольшую сумму на реконструкцию и восстановление крыши? Я был бы тебе крайне признателен. А еще лучше, если бы ты пожертвовал и на ремонт самого костёла.
– О какой сумме идет речь?
– Думаю, миллионов пять будет достаточно.
Каков святоша! Значит, теперь я – не слуга дьявола, и деньги эти, видать, сразу приобрели статус святости.
Правда, вслух я произношу:
– Конечно, я помогу починить крышу.
Передав трубку маме и подмигнув ей, я ухожу в свою комнату.
В последующие четыре часа телефон не умолкает. Создается впечатление, что о моем выигрыше узнала не только польская диаспора, но и вся Польша. Я осознанно не подхожу к телефону, и на все звонки приходится отвечать Барбаре. А на другом конце трубки просят, требуют, умоляют: подарить, одолжить или ссудить деньгами. Но всех переплюнула некая Рыся из Варшавы. Дозвонившись, она заявляет, что мы должны ей и ее сыну Войцеку – ни много ни мало – сто миллионов долларов. Видите ли, мой дед, до того как удрать в Америку, встречался с ее матерью и, якобы, она является его дочерью. На вопрос Барбары: «Причем здесь лотерея?», та нагло заявляет, что если бы тогда дед забрал с собой ее мать, то в лотерею обязательно выиграл бы ее Войцек. После этого звонка мать отключает телефон…
Утром, за завтраком, Барбара сообщает, что летит вместе со мной. Уже в самолете она вдруг признается:
– Я всегда думала, что близкие люди – это крепость и опора в любой ситуации. Только, к сожалению, когда тебе улыбнулась удача, зависть не дает им возможность просто порадоваться за тебя. Ты не представляешь, что мне пришлось выслушать за минувшие сутки от тех, кого я считала близкими и надежными друзьями. Стоило тебе выиграть такие деньги, как все стали смотреть на нас волками или как на личный банковский счет.
– Не расстраивайся. Все будет хорошо! Ты лучше скажи, зачем ты летишь в Нью-Йорк?
– Мне никогда не нравился Вашингтон. Я жила в нем только из-за твоего отца. Когда он покинул этот мир, я хотела вернуться обратно, но сестры уговорили меня никуда не уезжать. Только теперь я хочу жить там, где мне всегда было хорошо. Знаешь, в Нью-Йорке у меня осталось много знакомых. Все эти годы я поддерживала с ними связь. Только ты ресторан не покупай. Лучше подари мне маленький книжный магазинчик, где я буду проводить литературные чтения, приглашать авторов и просто общаться с покупателями.
Я, погладив ее по голове, целую в висок:
– Как скажешь, мама…
Вот так, за какие-то пять минут, полностью изменилась моя жизнь. И виной всему стал навязанный мне лотерейный билет. Впрочем, почему навязанный? А если это рука Провидения? Неужели я не заслужил?
Знаете, я редко выхожу из себя, не склонен к конфликтам, бываю вялым и безразличным к окружающим. Однажды мне кто-то намекнул, что я беден эмоционально и склонен к выполнению только однообразно-привычных действий.