Бег песка
Шрифт:
занимаюсь прозой. хорошо отвлекает от насущного. звонок: - что делаешь?
– пишу.
– о чем?
– о тебе. и о кошках.
– дашь почитать?
– да. когда мы встретимся?
– сегодня. в семь. давай у павильона на патриках?
18.
: не знаю, с чем это связано, вот уже вторую пятницу я оказываюсь на поверхности. мой день - пятница? судорожно пытаюсь отдышаться, откашляться, но в легких застой, и я лишь кожей ощущаю воздух. впрочем, разгадка - во вчерашнем приеме внутрь mulholland dr. линча. спасибо afra. вытянула в киноцентр. : проблемы с верой. да и с надеждой. для того чтобы надеяться нужно включать фантазию. а у меня там - блок. фантазировать запрещено из обычных суеверных побуждений. да, но когда жена сказала, что у дроньки синдром олбрайта, то есть вымывание кальция из костей, ускоренное половое созревание, остановка роста, - я поверил и вместо того, чтобы сразу звонить женьке пашанову, впал на сутки в состояние пограничное с комой. то есть, жене я поверил сразу и безоговорочно. хм. мы стояли на балконе и тупо смотрели на потемневшую москву. дома с окнами, бегущие огни улиц. это что же? он останется навсегда маленьким? его черты будут тяжелеть, взгляд взрослеть, а в голове начнет складываться мир, поделенный на мир и то, что досталось ему? пашанов приехал после дежурства с зеленой небритой физиономией, прочитал заключение, посмотрел рентген дронькиной лапы и сказал, что это все еще ничего не значит. диагноза нет. костный возраст - ерунда. он может отставать и на два-три года. родимые пятна нужно идти смотреть к карманову, завотделением эндокринологии. и тогда будет диагноз. уффф. : как бы мы жили без временных передышек? целебного самообмана? посходили бы с ума и перевешались нафиг. ... все хорошо. снов опять не помню.
19.
– если человек с богом разговаривает, - это?
– молитва.
– а если бог с человеком?
– шизофрения?
– правильно. пятерка. у какой-то неведомой мне знакомой она переняла привычку ставить отметки. ее звонкое -
– только на работе все время вру. и еще она свято верит, что все лечится. уверена, ото всего есть лекарства. если надо - все что угодно. я рассказываю ей о том, что у сына подозревается синдром олбрайта. и что поверил жене и пашанову только через сутки позвонил.
– двойка! она объездила полмира. как только появилась возможность выезжать, мама решила, нужно по максимуму.
– я люблю быть в израиле. там идешь по улицам и все вокруг как будто братья и сестры. завидую. или нет? мне этого не дано. пять кровей. русская, латышская, армянская, шведская и английская. где мои братья и сестры?
– ты возьмешь меня как-нибудь с собой в израиль? была в австралии. крутила роман с каким-то местным миллионером. совсем молодым. для миллионера или для местного? чуть не вышла замуж. вернулась, но не понимает зачем.
– сколько у тебя было мужчин? вот черт, я совсем не хотел об этом спрашивать.
– знаешь, если об этом говорить, это должно накладывать какой-то отпечаток на отношения.
– какой?
– пятеро.
– считая меня?
– не считая. с поправкой на годы - счет равный.
– мне очень нравится курить траву.
– а мне уже нет. несколько лет назад я так обдолбался, что примерялся уже лететь с балкона на крышу дома напротив. с тех пор - в отказе. мне не хватает ее прикосновений. она почти не прикасается ко мне сама. но еще хуже когда начинаются съемки ее клипа про такси для мегафона под предводительством хулио, то есть эдуардо. снимают трое суток по ночам, и она ездит отсыпаться домой. а я делаю вид, что понимаю. не хочу ее будить, поэтому нетерпеливо жду звонка. встреча все откладывается. возвращаюсь на самотеку из прооги пешком по садовому кольцу. сначала думаю поймать тачку, но клинит. не хочу говорить с водителем. трудно вступать в общение. на сухаревке вижу яркий свет возле проезжей части. что-то снимают. различаю камеру. в снопах света - белая девятка. понимаю, что не хулио. просто совпало. но все равно, мне нужно пройти мимо. на минуту останавливаюсь и смотрю через лобовое стекло на человека, сидящего за рулем. он замечает меня, всматривается и вдруг на его лице прост упает смятение, он не в силах отвести глаз. так мы замираем, сцепившись взглядами. поворачиваюсь и ухожу из-под юпитеров. я его сделал.
20.
встречи с женой меня кастрируют. вчера снова шантажировала. сын, когда я привез его от бабушки, быстро срыл на балкон и застрял, пытаясь извлечь оттуда подаренный на прошлой неделе дедом велик. я и жена остались в прихожей. поговорить. многие мои вещи, книги, документы остались здесь. сначала жена не отдавала их, представляя себя в роли золушки, отделяющей зерна от плевел. свое от моего. теперь, когда попросил пенсионное свидетельство, чтобы устроится на работу, сказала, что отдаст после того, как продам автомобиль и верну ей половину денег. таинственна женская душа, но тайны женских калькуляций не иду с ней ни в какое сравнение. почему-то делению подлежит только то, что осталось у меня.
– если у меня не будет работы, то ты не сможешь получать от меня деньги на дроньку.
– значит не смогу. твою мать, но они же тебе нужны! псих. саданул дверью так, что восемнадцатиэтажный дом чуть не сложился как картонная коробка. после последнего такого разговора с критическим перечнем моих личных качеств я поехал сшибать бордюры. яйцерезка (c) кен кизи.
21.
с в. мы познакомились в октябре в сочи. в бывшем цековском санатории русь. на pr-акции моего заказчика. увидев ее, домашнюю, светлую и как-то наивно таинственную, в первый день, я профетически отчетливо представил ход событий. сначала мы просто перекинемся несколькими фразами. потом за суетой не случится времени даже выпить кофе. и лишь перед отъездом останется какая-нибудь оказия провести вместе пару часов. так и вышло. в последний день, часа за четыре до самолета, нам удалось настроиться на одну волну и договориться махнуть на гору ахун. водитель маршрутки оказался настолько любезен, что раскидав пассажиров по маршруту, за пару лишних сотен повез нас в горы по бесконечному серпантину, рассказывая о том, что раньше здесь проходили сочинские ралли. ровно до того случая, пока один экипаж не снес с трассы - вот прямо здесь, на повороте - молодую пару. они как раз на следующий день должны были пожениться. я с пониманием кивал. водитель предложил подождать. оставался час.
– погоди, как ты к траве относишься. может, рванем, и пойдете? поднялись на башню. ветер рвал крышу. я обнял в. сзади, чтобы прикрыть от порывов. горы окрест были расцвечены со сдержанностью на грани истерического срыва. небо почти целиком было заложено сурово-серыми тучами. а на адлер, километрах в двадцати пяти от нас, сквозь огромную прореху лился солнечный свет, будто указывая, что именно там. там! спасаясь от пронизывающего ветра, мы спустились в кафе. во внушительном каменном зале стояли в ряды длинные столы с лавками, позволяющие вмещать любые по ширине сочинские и свадьбы. глинтвейн нам сварили в медных кофейных джезве. и ничего не было вкуснее того глинтвейна. двойное сиденье у выхода уже занял какой-то попутчик, и мы устроились сзади, друг напротив друга. так и мы и поехали вниз с ахуна, сомкнувшись взглядами, с блаженными лицами. когда попутчик вышел, мы перебрались, я обнял ее и вдохнул запах волос. на полдороги к подножью по радио заиграла road to mandalay робби уильямса.
everything i touched was golden everything i loved got broken on the road to mandalay every mistake i've ever made has been rehashed and then replayed as i got lost along the way
за окнами сочинской маршрутки - слепой осенний дождь, вспышки солнца, мелькание искрящейся листвы. глупость, попса. и счастье. банальное и верное. впору было останавливать мгновенье. неумолимо приближался санаторий русь. случайно я увез с собой в москву два ключа от номера. мы с в. там даже не спали вместе. но все равно - романтично. при новой встрече я отдал ей один. в обыкновенном фашизме рома есть реплика про сентиментальность вождей третьего рейха. я сентиментален, вероятно, как все вожди третьего рейха вместе взятые. в субботу мы с дронькой смотрели monsters inc., я плакал в потемках зрительного зала. включат свет, думал я, сделаю вид, что от смеха. теперь road to mandalay по радио не крутят, поэтому случайно зацепившись за нее ухом где-нибудь у метро или в магазине, вдруг останавливаюсь и слушаю до конца или пока не оборвут.
22.
: во время очередной попытки вспоминания сна понял, что за последнее время несколько раз меня окликали по старому нику - омон ра. ночью. во сне. кто-то стучится в icq. не вспомню кто.
– слушай, ра, а сколько надо открутить ушей на морде, чтобы получить тысячу оригинальных юзеров? : мать обложилась медицинскими справочниками, читает про новый дронькин диагноз. как будто чтением что-то изменишь. показывает мне.
– это страшно, то что у дроньки. это страшно. у матери паника. я не хочу говорить об этом. выписываю ключевые слова из энциклопедии на клочок бумаги и быстро ухожу. это не страшно. с этим надо жить. просто жить и научить с этим жить сына. : быть можно дельным человеком. какая славная казнь! каждый раз, когда мне нужны маникюрные ножницы, я открываю дверцу серванта, за которой они, золенгеновские, из франкфурта. порой кажется, как только кину в жж последнюю часть рассказа, - дзинь будильник отправит минутную стрелку на 12, оживет мобильник и веселый голосок скажет: - привет. ты закончил обещанный рассказ обо мне? пятерка! полагаю, это случится в воскресенье.
23.
с викой по icq:
07.03.2002, 11:05 vika: ты сказал ей, что завтра мы идем на день рожденья к нюре? 07.03.2002, 11:06 corsika: нет еще 07.03.2002, 11:06 vika: вот мужики - все одинаковые. заранее надо предупреждать. 07.03.2002, 11:06 corsika: зато женщины - все разные. гы
щас предупрежу 07.03.2002, 11:08 vika: :))))
– привет. что делаешь?
– плющу диван. пишу. а ты?
– ты выпил бронхикум? все ужасно. не выспалась. ничего не успеваю.
– мы сегодня-то увидимся?
– нет, я не могу. у моей подруги - премьера. мне нужно к ней пойти обязательно.
– пойдем вместе?
– нет-нет, там уже нет билетов, и я договорилась идти с друзьями.
– запутанная история. но завтра мы идем на день рожденья к нюре. помнишь?
– да. здорово. конечно. не грусти. а я и не грущу. я - в отчаянии. в первый же свой свободный вечер после съемок она идет с друзьями в театр. позвонила в. она давно уже звонит, чтобы повидаться, но я сказывался занятым. у меня никак не двигались стратегия и еще пара дел, требующих вдумчивого сидения на самотеке за компом. но на завтра наметился выходной. 8 марта. четыре п. праздник по половому признаку. договорились пообедать вместе. мы давно не близки. в. увлечена йогой. кроме йоги в ее жизни более ничего не существует. нет, еще тайны кришнаитской кухни. я демонстрировал нейтральный скептицизм. отшучивался, называл занятия в. сектантством. и сатанел от получасовых мантр с нескольких компактов, поселившихся рядом с моим кенвудом. какое-то время мы жили вместе. потом она перебралась к отцу. встретив ее после очередного загородного семинара - такси подано, - отвез к туда. все. отношений не стало. каждый зажил своей жизнью. поэтому мне было странно слышать в трубке голос в. и понимать, что она во мне нуждается. встретиться, объясниться. чтобы не держать под обаянием несбыточных надежд. это, по крайней мере, честно. все. днем, когда я вышел, чтобы ехать на встречу, на улице шел слепой снег. сыпался из редких туч в совершенном голубом, залитом солнечным сиянием небе. пока страховая компания разыгрывала замысловатую комбинацию с выплатой, я нашел деньги на ремонт. за два дня мне поменяли рычаг, поправили рулевую тягу, бампер, фару, что-то еще. снова за рулем. договорились встретиться в восточном квартале в плотниковом переулке. там есть несколько сортов чая и вегетарианские блюда. в. ждала за столиком полчаса, пока я добывал цветы на смоленке. казалось, мужики отстрелялись по полной программе накануне, однако в цветочных павильонах - очереди. лицо в. светилось, как тогда, на серпантине ахуна. прикоснувшись к моей руке она стала рассказывать о каком-то их, йогическом, учителе, который недавно вел семинар в белых облаках, как там молодая женщина, кроткая, к нему подошла и стала говорить, что ее муж обижает, а она не может даже сказать ему ничего, тогда этот учитель взял бутыль воды, из которой пил во время семинара и вылил на кроткую и стал кричать, чтобы она немедленно крикнула и показала, что она скажет своему мужу, но та стушевалась и поникла.
– хороший учитель, - сказал я.
– только молодой совсем. и достоевского не читал. поэтому не знает, что дзен на русских кротких не действует. от него только хуже делается. ко мне вдруг стал возвращаться цинизм. на какое-то время, рядом с в. я почувствовал себя прежним. двухмесячной давности. спокойным и свободным. и я сказал в. что между нами все кончено, что я люблю другую. и отвез в. домой к папе.
24.
с разницей в двенадцать часов два романа приходят к развязке. первому кладу конец я. второй - кончает меня. бумеранг, мать его. закат. снег больше не идет. у меня для нее белые ирисы. с улицы вижу, как она спускается пешком с пятого этажа. вышла. целую, целясь в губы. она как-то растерянно отвечает. что делать с цветами? решает вернуться в квартиру, чтобы не замучить. снова пешком наверх. заезжаем на белорусский за новым букетом. едем отмечать день рождения nura в улицу оги.
– я не могла позвать тебя в театр. я там была с молодым человеком, ну, с которым была до тебя.
– ага.
– я должна была ему про тебя рассказать. она впервые прикасается ко мне первой. кладет руку поверх моей на рычаг переключения скоростей и пытается переключать вместе со мной. но ничего не выходит. ничего не выходит и у меня, когда я пытаюсь поцеловать ее в губы. она смущенно подставляет щеку: по дороге мы заехали за викой и чаком. такой поворот принуждает меня осторожничать весь вечер, до злополучной пидорской пропаганды.
– на майские хочу поехать с сыном на крит. поехали с нами?
– я наверное не смогу. на майские может быть много работы. улица оги. на лестнице встречаемся с антоном носиком. в зале за столом - жж-юзеры и примкнувшие к ним знакомцы. нюра сияет: - я и не думала, что вы все придете. leda и smaller были здесь. alexsys с женой, sapfo с димой, timson, asy, stepa, zhaba, anikitin, makropod, auto194419, dolboeb и другие жж-юзеры и, по совместительству, маги российской высокотехнологичной паутины. на балкончике сверху пристроился пархоменко, главред еженедельного журнала, на соседнем - художник-акционист олег кулик. они, правда, к нюреному дню отношения не имеют. приятны в декоративном отношении. ицкович, хозяин сети огов, подходит к але пономаревой, обнимает и расцеловывает. с нюрой они не знакомы. большинство из нас приходит отмечать день рождения в одном из огов, но, возможно, в последний. 8 марта здесь на диво не вкусно. и официанты фирменно, по оговски, тормозят. к десяти, по расписанию вечеринки, мы направляемся в болулинг на кустанаевскую улицу. там меня начинает переть. идут страйки. я - лучший. поднимаю шар к щеке и думаю какую-нибудь спокойную мысль о ней. размах, бросок. страйк. оглядываясь на нее каждый раз, вижу, что она на меня не смотрит. увлечена женой ковалева. мы с ковалевым выбиваем по страйку в момент, когда красная кегля оказывается по центру, и выигрываем таким образом по билету в кино. относим нашим дамам, но лишь на короткое время привлекаем внимание.
– мы вами гордимся. после полуночи удача намерена отвернуться от меня, но делает это медленно, чтобы не свернуть резким движением себе шею. вторую игру я беру вторым, но несколько с большим количеством очков, чем в первой. жена ковалева снова требует продолжения вечеринки и находит поддержку у своей новой подружки. в hungry duck? я укатался шариками, мне не очень хочется куда-то ехать, но ее глаза сияют, она хочет танцевать. зачем-то называюпропаганду. просто плохо представляю себе, что там происходит по ночам. в hungry duck - представляю. два ночи. пропаганда. без проблем проходим фейс-контроль. внути толпа тинов с небольшой примесью двадцатилетних. в замкнутом стенами и галереями пространстве царит ум-ца ум-ца. в ушах вырастает вата. наши девушки идут на танцпол. ковалев и я - к барной стойке.
– чего тебе взять?
– господи, как ты живешь с такой женой?
– что?
– чаю с лимоном.
– что? у стойки - колыхание. шаг вперед, шаг назад. получив пойло, никто особенно не отходит. некуда. я отказываюсь от идеи выпить чаю. все равно не дадут.
– сок. апельсиновый сок. жизнь становится невыносимой. ночь проходит. я считаю минуты, пока девушки натанцуются, и мы сможем побыть наедине. иду искать в толпу танцпола. встаю рядом. пытаюсь танцевать. сзади какой-то пидор начинает толкать в спину руками. типа танцует. поворачиваюсь к нему. смотрю вежливо. он весь накачан и в белой тенниске: - стой, не рыпайся. так. что-то знакомое. отворачиваюсь, замечая расстояние от моего локтя до его солнечного сплетения. вдруг обламываюсь. лучше встретить утро в ее объятьях, чем в кпз. но ужасно злюсь. иду на улицу, сажусь в тачку. через некоторое время приходит она.
– что случилось?
– ничего личного. какой-то пидор разводил на драку.
– может быть, он просто приставал? молчу. я в бешенстве. ничего личного, но я в бешенстве.
– ты отвезешь меня домой? завтра утром рано придет тетя, нужно решать семейные проблемы. так. везу ее домой.
– я тебя боюсь, - говорит она, выходя из машины у своего подъезда. меня? что я могу ей сделать? дверь подъезда закрывается за ней. плачу, ударяя в бессилии кулаками (раньше надо было) по рулю. урод. урод, какой же я урод!
25.
спасибо тебе, господи, что ты есть. возишься со мной. учишь чему-то. я не пойму никак двух вещей только: чему ты меня учишь и зачем ты меня создал таким тупым? сделал бы ты меня более сообразительным что ли? над тем и работаем? ладно. если я так все правильно понял, можно считать, что закончили? я ведь понял, что торговаться бесполезно? и больше не торгуюсь. послушание возросло. только мне все кажется, что от возраста. ошибаюсь? прости. вот только не надо делать вид, что я отрекаюсь или отлыниваю. да, дзен мне интересен и проблему воцерковления я решил положительно. положил на нее. решил не воцерковляться. но, ты же видишь, я не прерываю отношений. нет-нет, да и прочту молитву. и благодарю тебя всегда за подарки и поблажки. вот хоть за то, что ты передо мной в тот раз не стенку каменную поставил, только бордюрный камень. так что я только подвеску слегка погнул. мне, кстати, тачку уже починили. ну да, ты в курсе. и деньжат мне подбрасываешь. благодарен: гонишь. ну, правда, гонишь. я же не карьерист: ага. по другому ведомству. извини. если вообще невмоготу, я и прошу тебя о важных для себя делах. о важных! не лезу же я со всякой блажью? вот и на будущей неделе, ты знаешь. по поводу сына. и не прячусь я. если тебе нужно стресс снять, я ж всегда под рукой. и этой ночью я был паинькой. не стал мудохаться с тем пидором в пропаганде. отошел в сторонку. хотя это и очевидное нарушение прав гетеросексуала, и я, пожалуй, в следующий раз ебну от души... только объясни мне. вот этого я уже никак пока не понял: почему она после этого попросила отвезти ее домой? мне что вправду надо было ебнуть? прямо вот так вот банально, локтем под дых? а потом ногой, с разворота, по репе? банальное - самое верное. тебе мало, что я в детстве расквасил приятелю нос? у меня было такое ощущение, что тебе это сильно не понравилось. так не понравилось, что у меня до сих пор рука не часто поднимается даже на очевидного пидора. или пришла пора восстановить равновесие? ладно. только ты же слышал, она мне сказала: я тебя боюсь. или ты считаешь, если я буду пиздиться со всяким мудочьем, она привыкнет и бояться перестанет? не прикалывай. не обращать внимания на женское кокетство? и вообще меньше думать об этом? работать над собой? прости, не понял. это уже какие-то откровенно пидорские штучки. знаешь, папа, иногда нужна последовательность... неа, не соревнуюсь я с lori_lo. да, и боюсь, честно говоря, лишний раз просить о чем-то. куда уж там со списком в четырнадцать пунктов! просто нельзя все время опускать. сам же говоришь, если человека сто раз назвать свиньей... ага, вот это. а то, ты знаешь, если честно, в наших с тобой отношениях очень много такого, что если кому рассказать... ладно. не буду. и пидору при случае наварю. но и ты, сделай милость, оставь мне девочку, дай спокойно пожить. где меня искать, знаешь.
26.
риф и лесные дали должны были отвлечь. риф случается ежегодно. но отвлекает все меньше. превратившись в машину по добыванию денег из участников. призрак индустриализации пристроился здесь по контракту, свадебным генералом. с ним многие знакомы, но почти не здороваются. смысл? многие приезжают сюда просто по традиции. я снял номер в соседнем пансионате поляны, потому что дешевле. рядом поселся миша гуревич, главный редактор утро.ру, с женой и дочкой евкой. у меня в номере - sarabruk с antigona. живи - радуйся. но мысли оставались в москве.
– я очень люблю москву. а ты?
– а я не люблю москву. она меня убивает. я люблю ираклион, айя-николаос, ретимнон и маталу. она решала какие-то невидимые семейные проблемы, ездила на переговоры с заказчиком, употребляя несколько иностранных языков, и отказывалась встретиться даже не три минуты. хотел сказать одно: тихое бешенство в пропаганде никакого отношения к ней не имело. я был беззащитен по отношению к ней и уязвим. более чем безопасен. от отчаяния не знал что предпринять. дергал по телефону, попадая то на переговоры, то на молчание. она перезванивала и говорила, что сел аккумулятор в трубке.
– давай пообедаем сегодня?
– не могу. правда. ну мы же едем шестнадцатого в ярославль? вика сделала рассылку, ты читаешь?
– нет, я здесь без интернета.
– ты ведешь завтра дроньку к врачу?
– да.