Шрифт:
Пролог
Согласно официальной истории, Арстад – второй по возрасту город в Сантории и лишь на три десятка лет уступает столице. Собственно, история четырех старейших городов страны – Санторина, Арстада, Каста и Лоранны, – имеет много общего и уходит корнями в одну и ту же эпоху, когда четверо крупных феодалов, в начале девятого века были пожалованы известным лицом графскими титулами. Однако, Карл I, граф Арстада, и его ближайшие приемники, либо не были одаренными градостроителями, либо развитие собственных владений не входило в число их основных приоритетов, так как до середины десятого столетия город не представлял из себя существенного центра ремесла и торговли. Да и городом назвать его было трудно; скорее, это было всего лишь крупное феодальное поместье. Как город же, с укрепленными крепостными стенами, с несколькими тысячами населения, с развивающимися мануфактурами и торговлей, и, конечно же, с церковью под крылом (правильнее сказать – под крылом церкви), Арстад начинает упоминаться в истории средневековья во времена графа Карла VI.
И хоть события, описанные в данной книге, не имеют отношения к истории, все же будет уместно сказать еще несколько слов о процессе становления Арстада. В общих чертах, графство
Так, вплоть до начала шестнадцатого века, Арстад продолжал быть заурядной столицей заурядного герцогства, насколько герцогство может быть заурядным. Расцвет же его – торгово-промышленный, и как следствие политический, – начался с 1517-го года, когда титул перешел к двадцатилетнему Филиппу. Тридцатипятилетнее правление Филиппа I и сорокадвухлетнее правление его сына Генриха III, принято считать золотым веком герцогства Арстад. Про этих двух господ еще будет сказано несколько слов, но все же для настоящего рассказа, куда большую ценность представляет Арстад современный.
А современный Арстад – это четвертый по величине город в Сантории, с населением чуть больше двухсот тысяч человек. Расположен он в пятнадцати километрах от западной границы, на южном берегу Ситары и в ущелье гор, в частности между двумя самыми высокими вершинами местности – Большой и Малой Волчицами. В настоящее время Арстад – это, в первую очередь, главный туристический центр страны, как Санторин – финансовый, Каст – культурный, а Мэйвертон – научный. По всему городу, но главным образом в южной его части, разбросано огромное количество отелей, санаториев, профилакториев, туристских и спортивных баз, наряду с кинотеатрами, кафетериями, барами, ресторанами и прочими развлекательными заведениями. Исторический же район – Старый город, – представляет собой территорию, максимально приближенную к той, какую занимал Арстад в шестнадцатом – восемнадцатом столетиях. Как и должно было быть, застраивался город вдоль берега Ситары и дальше к югу, все более сужаясь к западу в прибрежную полосу, и максимально расширяясь на востоке, где находился под защитой восточной крепостной стены. К концу девятнадцатого века городские стены были полностью снесены, но для сохранения границ исторического центра, а также для удобства административного деления, правительство города решило проложить в Арстаде три основных улицы – своего рода внутренние границы. И не прибегая к особой оригинальности назвали их Южная стена, Восточная стена и Новая стена (новая, потому что на самом деле никакой стены на этом месте ранее не существовало). Еще одной особенностью Арстада можно назвать практическое отсутствие прямых улиц, а самой оригинальной в этом плане считается улица Диего Веласкеса, которая почти замыкает саму себя по неправильной окружности.
Ну, а Старый город – это сердце Арстада и истинный памятник архитектуры. Это сеть коротких переулков и мостовых, среди которых подсознательно хочется заблудиться. Это множество невысоких и прекрасно отреставрированных зданий и домов, окрашенных в яркие цвета, с заостренными оранжевыми крышами и шпилями. Это красивейшая набережная, носящая имя герцогини Амалии, возлюбленной супруги Генриха III, это несколько арочных и сводчатых мостов через реку, это площадь герцогов Арстада, с красивейшим фонтанным комплексом в центре, и лежащая прямо напротив Большой Волчицы. Это университет Арстада, основанный в середине девятнадцатого века, у главного входа в который студентов, преподавателей и гостей встречает трехметровая бронзовая статуя богини Афины. Это здание городской ратуши, некогда служившее резиденцией арстадским епископам – настоящий дворец, украшенный скульптурами ангелов, с полукруглым фронтоном и главными часами города на нем. Разумеется, это собор Святого Франциска. Заложенный в конце шестнадцатого века, и с тех пор претерпевший множество реставраций, в нынешнем виде он являет собой внушительное сооружение из двух шестидесятиметровых башен и основного здания чуть меньшей высоты, мраморный фасад которого украшают изваяния всех двенадцати апостолов во главе с Иисусом Христом.
Восточнее площади красуется дворцово-парковый ансамбль, сооруженный по приказу вышеупомянутого Филиппа I. Строительство нового дворца Филипп начал спустя год после того, как принял бразды правления герцогством в свои руки. Как уже упоминалось, именно с Филиппа начался расцвет Арстада, закрепленный его наследниками. Филипп практически не покидал пределов своих владений, и вместо того, чтобы витать в облаках, как его далекий предок, отдавал предпочтение практическим действиям. При нем в Арстаде и его окрестностях было основано несколько деревообрабатывающих фабрик, налажены пути сообщения и внутри герцогства и за его пределы – в первую очередь, это касалось реки, по которой было необходимо организовать масштабный грузопоток древесины. Основной же страстью Филиппа было строительство, и венцом его стараний вполне резонно стал дворец в стиле строгого ренессанса, из белого песчаника, который с годами становится прочнее, и что самое удивительное – белее. Позднее, дворец Филиппа I, как и парк вокруг него, перешел в государственную собственность и стал музеем истории искусств.
Но даже не это строение приходится главной достопримечательностью города. Самым знаменитым объектом Арстада, да и всей Сантории, по праву считается замок, строительство которого в 1562-ом году начал сын Филиппа I – Генрих III. Приняв титул в восемнадцатилетнем возрасте, Генрих III успешно продолжал политику отца, и возможно, добился бы в своем правлении еще более выдающихся результатов, если бы через три года не вздумал жениться на дочери одного очень влиятельного лица в европейской политике тех времен. Брак, заключенный по чисто дипломатическим соображениям, в скором времени перерос в самую искреннюю страсть, во всяком случае, что касается герцога Арстада. Возможно, герцогиня Амалия тоже не была лишена теплых чувств по отношению к супругу, но понять, что скрывается за постоянной меланхолией этой девушки, скорее всего, не мог даже Генрих. Наделенный властью и богатством, и в то же время постоянно занятый ввиду своих обязанностей, герцог старался расположить к себе супругу с помощью бесконечных подарков. Когда же драгоценности и наряды перестали производить нужный эффект, в ход пошли роскошные сады и набережные, где возлюбленная могла коротать свои преисполненные грустью дни. Либо сам герцог не понимал, что нужно его жене, либо страсть к честолюбию в Амалии была уже основательно растравлена, но как бы там ни было, на седьмой год брака, очередь дошла до самого главного подарка – замка в честь герцогини. Замок этот чем-то напоминает знаменитый Шамбор на Луаре, у которого, вероятно, архитекторами Генриха III были заимствованы многие ходы и решения. В то же время, замок Арстад непогрешимо симметричен и – если можно так сказать, – архитектурно более строен своего французского товарища, за счет акцента на вертикали в ущерб горизонтали. Семиэтажный донжон, две башни по его углам, два крыла, огромные окна, изящные балюстрады, арабесковые орнаменты и скульптуры героев из древних мифов и легенд – все это, в отличие от романтического Шамбора, делает замок Арстад куда более консервативным и даже зловещим.
Замок стоит в четырех километрах к западу от города, на южном берегу Ситары и соединен с Арстадом сплошной мостовой, которая в черте Старого города именуется бульваром Генриха III. Строительство замка заняло тридцать лет; разумеется, за столь продолжительное время страсть Генриха III к супруге ослабла под натиском возраста, и известно, что даже по завершении строительства, семья его светлости редко задерживалась в замке дольше, чем на месяц, предпочитая уже привычный дворец Филиппа. А через пять лет после того, как строительство было окончено, Генрих III скоропостижно скончался; через два года за ним последовала и его возлюбленная супруга. Триста шестьдесят пять комнат и торжественных залов – чтобы герцогини Амалии не наскучило здесь в течение года, – так никогда и не были оценены по достоинству этой женщиной. В дальнейшем, замок, на который, возможно, было потрачено денег больше, чем на все остальные объекты в Арстаде, так и продолжал быть кратковременной резиденцией герцогской четы, которая хоть и поддерживала его в должном состоянии, но главным дворцом страны так и не сделала. Изначально замок носил имя герцогини Амалии, но в середине двадцатого века, когда он так же, как и дворец Филиппа I стал собственностью государства, было решено закрепить за ним название «замок герцогов Арстада», или просто замок Арстад. Ныне же в нем нашел приют музей истории страны.
Великий замок, воплощение красоты и могущества, построенный ради утехи, никем никогда искренне не любимый. Камни твоих стен надежно сохранят все тайны, свидетелем которых ты стал, и пронесут их с собой в страну вечного забвения. Тайны прошлого, тайны грядущего. Тайны настоящего. Замок Арстад, способны ли твои призраки проникнуть в самые потайные уголки человеческой души, впитать в себя весь калейдоскоп ужасов, творящихся в ней, и навеки унести свои свидетельства в твои стены? Навеки похоронить горячие откровения стертого сознания, откровения, которым более не суждено быть услышанными. Сколько правды хранится в твоих стенах? Сколько гнева и ненависти было засвидетельствованы тобой?
Да, ты сохранишь тайну истинных терзаний души, которую приметили твои невидимые обитатели одной июньской ночью две тысячи шестнадцатого года. Когда небеса, спокойные воды реки, склоны гор и деревья мрачного леса оказались не единственными свидетелями маленького спектакля, как думал актер, который этот спектакль разыгрывал. Он не подозревал, что за каждым его шагом и даже за каждой его мыслью, не пропуская ни единого движения возбужденной души, внимательно наблюдает стая твоих призраков. Что же? Что творилось в том надломленном сознании, когда твои огни отражались в тех горящих глазах? Когда некий молодой человек, спотыкаясь чуть не на каждом шагу, быстрой, но неуверенной походкой шагал по бульвару Генриха III, оставляя за своей спиной город. Когда он постоянно озирался по сторонам и оглядывался через плечо, и если бы на пути его вдруг возник встречный прохожий, или если бы кто-то действительно шел позади, нет сомнений, что его нервное поведение привлекло бы к себе внимание. А уж если бы кто-то приблизился к нему настолько, чтобы посмотреть в лицо, и увидел эту гремучую смесь из тревоги, страха и отчаяния, то внимание это переросло бы, как минимум, в очень нехорошие подозрения.