Беги, ведьмочка, беги

Барматти Татьяна

Едва небо начало сереть, он призвал в свои покои лекаря и велел тому быть наготове. Взмыв в небо с ажурного балкона, он отправился к двум соснам. Но ни в пещере, ни в ее окрестностях, он ведьму так и не нашел.

Прилетел на следующий день. Обшарил все вокруг при дневном свете, чутко принюхиваясь и всматриваясь в каждую кочку, возвышавшуюся над землей. То, что она, все же, была в пещере, понял быстро. Но вот куда она делась, понять не мог.

Несколько дней он изводил себя, слуг, яростно вскидывался на каждое слово братьев. Урлас, его верный наперсник по любовным и прочим делам, даже привел к нему нескольких девиц. И рыжую, в том числе. Но все было не то и не так. Жестко оттрахав их,

безжалостно выставил прочь. Даже спустив таким образом пар, облегчения не получил.

И вот несколько дней спустя, утром, его братец Кейден позвал его к себе. Сначала он думал проигнорировать приглашение. Он сделал еще один вылет, и снова без результатов вернулся в замок. И лишь после этого отправился к брату.

Сделав первый шаг с террасы, он тотчас увидел рыжие локоны. Девушка сидела к нему спиной.

— Нда уж, — ухмыльнулся он, — Кейден постарался. Девчонка со спины была очень похожа на его ведьму.

А увидев знакомое лицо сердечком, испуганные изумрудные глаза, остолбенел на миг. И чувство облегчения накрыло его с головой. А потом пришел черед ярости. Так часто навещавшей его в последние дни. Так значит, это братец ее скрывал все эти дни? А может, и вовсе наслаждался ее телом?

Пока они с братом фыркали друг на друга, девчонка сбежала. Но краем глаза он видел ее, чуткий нос не упускал шлейф ее запаха. С Кейденом разберется позже. Сначала — ведьма. Выхватив ее из объятий Урласа, забросил себе на плечо и понес в свои покои. Он с нетерпением ожидал, когда же она начнет орать и сопротивляться. Но она молчала. Покорилась? Что-то он в этом сомневается. А дальше и вовсе озадачила его. И своими обвинениями. И явно соблазняя его. В какой-то момент он даже почувствовал, как внутри него что-то завибрировало, задрожало.

Не раз это чувство накатывало на него и ночью. И когда она с тихим вздохом, вызвавшим на его коже непонятную дрожь, повернулась к нему. И снова, когда она обняла его во сне.

И вот сейчас, укрыв его копной своих волос, тихо вздохнула. Так, будто так и должно быть. Заметив полупрозрачную веснушку на ее носу, присмотрелся. Еще с десяток перламутрово-розовых пятнышек рассыпались по щекам. Прислонившись губами к ее виску, вновь почувствовал, как из глубины рвется дрожь. Черт знает что! Поговаривали, что найдя свою единственную, душа дракона заводила свою собственную песню. Но ведь не может это случиться с ним? Сейчас? С ведьмой? Любовницей по договору? Он встал с постели, внутренняя дрожь все не уходит. Отошел в дальний угол, подумал об отце. Братьях. Делах. Дрожь ушла. Поднял взгляд и глянул на спящую девушку.

Вибрация вырвалась из самой глубины его души с такой силой, что чуть не согнулся пополам. Все вокруг помутнело, и только нежное лицо в обрамлении рыжих кудрей виделось ясно и четко.

Да как же это? Смолоду отец утверждал, что это все чушь! Что этого не может быть. А этого и не может быть! Он просто слишком долго ее искал.

Вызвал слугу и велел нести одежду. Она развалилась в его постели, словно в своей собственной.

Повернулась на бок, шелковая простынь плотно обтянула тугие ягодицы. Тотчас в воображении вспыхнули страстные картинки, опять заводя ту песню, что так его напугала.

Пора прекращать это безумие. Сделать паузу. Ненадолго. До вечера. Этого времени вполне будет достаточно, чтобы забыть ее и унять непрекращающуюся дрожь.

Хлестко шлепнул ее по попе. И совсем не разозлился, когда позади вспыхнула портьера от выпущенной ею молнии.

— Просыпайся, ведьмочка!

Глава 32. Сестра

Олих был невероятно зол на себя. Провожая взглядом девушку, идущую по саду,

он удивлялся — вот почему так? Ну да, хорошенькая. Но не лучше, чем многие другие. Волосы диковинного цвета — но все же есть и другие рыжие женщины. И в их с Урласом постели побывало много женщин, превосходивших ее красотой. Какое-то время он думал, что дело в инстинкте охотника. Пока дичь бежит, интерес к ней не пропадает. Но вчера она ему покорилась. И стало только хуже. Песня, которую затянула его душа, выносит ему мозг и выбивает из равновесия. Он вспомнил момент, когда в двери его покоев постучал Урлас — девчонка вздрогнула и тогда он отчетливо уловил всплеск страха и отвращения. Может, все дело в этом? Она все еще непокорна, все еще готова сбежать. И он это чувствует. Отсюда и вся эта дрожь внутри. О ноющих чреслах даже и думать не хотел. Сегодня же пригласит брата в свои покои. Она заключила договор и должна смириться со своей участью. А вот когда смирится, тогда и его попустит.

Ему было хорошо видно, как вынырнув из кустов сирени, она замерла. Забылась настолько, что светлая ткань простыни соскользнула с плеч, обнажив точеную спину. Еще чуть-чуть и будут видны ямочки на пояснице. Они там есть, он это помнит.

Вспомнил, с каким восторгом решил воплотить идею построить для нее точно такой дом, как был у нее до того. Пока шла стройка, два обоза доставили мебель и утварь. Сентиментальный дурак, — так назвал бы его папаша. Слабак, — назвал он сам себя.

Ну и где же радость и восторг? Девчонка несколько минут стоит неподвижно, а затем медленно поворачивается и смотрит ему в глаза. Она не может их видеть — она всего лишь человечка, пусть и ведьма. Но он-то ее видит идеально. Дрожащие от непролитых слез губы, которые она нещадно кусает. Наверняка останутся ссадины — нужно будет зализать их сегодня же вечером. А в глазах — страх и отчаяние. С чего бы это? Он, как дурак, проявил слабость, сентиментальность. А она ему в ответ — полный упрека взгляд. Черт знает, что творится в головах этих женщин. Никогда не вникал в их чувства. Так почему же с этой рыжей так заморачивается?

Не выдержал той боли, что светилась в ее глазах. Он резко развернулся и пошел прочь из своих покоев, напомнив слугам, чтобы охраняли ее, как зеницу ока. И никого не смели пускать в его покои, в его сад. С намерением найти брата, он распахнул высокую дверь. И нос к носу столкнулся другим братом — Кейденом. Это что еще за дела?

— Тебе что-то понадобилось?

— Привет, Олих. Нас вызывает отец.

Неужели старый змей пронюхал о его ведьмочке? Он приготовился к жаркому спору с отцом. Знал, что тот будет в ярости. Знал, что прикажет сослать ведьму в темницу. Но уступать не собирался.

Но брату своих мыслей не поведал, а лишь с сарказмом в голосе спросил:

— С каких это пор ты разносишь вести от отца? Что, слуги закончились?

— Не рычи, Олих. Хотел узнать, как дела у ведьмочки.

— С чего бы это?

— Я повторюсь. Если ты, конечно, не примешь решение оставить ее возле себя, я заберу ее после окончания договора.

— По окончании договора я отправлю ее в тот мир, на который она укажет. Так что, отвали.

— Ну, иной мир мне препятствием не станет. Она цела?

— А что с ней станется?

Два брата стремительно вошли в тронный зал. А вскоре к ним присоединился и Бастиан. Несмотря на разницу в годах, он был так же высок, как и старшие братья, крепок и хорошо сложен.

Вот только волосы у него были серебристо-белые, и светлые, отливавшие морозной холодностью глаза.

— Привет, Бастиан.

— Привет, Баст. Что за кипишь, не знаешь?

— Сам удивлен. Похоже, разговор у отца будет в узком семейном кругу, — заметил младший брат, обнаружив, что Урласа среди них нет.