Беглая монахиня
Шрифт:
— Ты плохая актриса, во всяком случае, лгать ты не умеешь.
— Я встречалась на развилке с незнакомцем, который приходил к тебе вчера, — опередила Магдалена его вопрос. Она чувствовала, как Рудольфо все сильнее сжимает ее руку, и приятный озноб пробежал по телу.
— Значит, шпионишь за мной, — произнес Рудольфо, и в его голосе прозвучали нотки разочарования. — Неужели ты так мало доверяешь мне?
— Я просто... хотела... — Магдалена начала заикаться. — Я ведь просто хотела узнать побольше о тебе и твоем прошлом!
— Ну и как,
Магдалена пожала плечами и смущенно отвела глаза.
— По крайней мере, теперь я знаю, что ты один из Девяти Незримых, — так утверждает пришелец. Хотя, честно говоря, я не понимаю, что за этим таится. — Магдалена вырвалась из цепких рук канатоходца, обвила руками его шею и тихонько спросила: — Ну пожалуйста, скажи мне правду. Ты что, правда в сговоре с дьяволом?
Канатоходец гневно наморщил лоб.
Испугавшись, что обидела или даже, может быть, уличила Рудольфо, Магдалена схватила его правую руку и прижала к своей груди, словно боялась потерять этого мужчину. Тот помолчал несколько секунд, потом обнял ее за талию и, не проронив ни слова, повел в свой фургон.
Где-то вдалеке прокукарекал петух. Первые лучи восходящего солнца уже несли благодатное тепло, а в жилище Рудольфо еще царила ночная прохлада. Магдалена села под полкой с книгами, а хозяин, набросив ей на плечи белую накидку, занял место напротив.
— Отвечая на твой вопрос, — медленно начал он, как бы с трудом подбирая слова, — скажу, что состою в сговоре нес дьяволом. Своим искусством я обязан не выдающимся способностям и не тому, что с раннего детства учился ходить по канату, нет, в основе моего мастерства лежит восьмая из девяти книг, хранящих все мировые премудрости.
Магдалена молча пожирала глазами Рудольфо. По ее взгляду было видно, что она ничего, ну абсолютно ничего не понимает из того, что намеревался объяснить ей канатоходец. Наконец она робко подала голос:
— Это как-то связано с твоим членством в союзе Девяти Незримых? Незнакомец намекал мне на что-то в этом роде.
— Намекал?
— Да, не более того. Я не знаю, можно ли верить этому человеку или он всего лишь один из любителей громких фраз, каких сейчас множество. Так ты действительно один из Девяти Незримых и что это вообще за история?
Рудольфо покачал головой.
— Я давал священную клятву и поставлю себя вне закона, если нарушу ее. Я не имею праватебе открыться. Даже если...
Магдалена окинула его пристальным взглядом. Теперь онахотела спросить, почему он ей так мало доверяет, но не сделала этого. Она лишь смотрела на него широко открытыми глазами, в которых застыл немой вопрос.
— Что значит «поставишь себя вне закона»? — спросила она после паузы. — Я желаю это знать. Если я тебе дорога, ответь мне, пожалуйста. Если нет, тогда не будем об этом. Неужели ты не понимаешь, что я волнуюсь за тебя?
Рудольфо закрыл глаза, словно отрезал себя от внешнего мира, и долго сидел, не меняя позы. Лишь подрагивающие ресницы выдавали, какую внутреннюю работу он проделывал. Когда канатоходец наконец открыл глаза, он словно освободился от чего-то гнетущего. Вскочил, как будто принял важное решение, давшееся ему с большим трудом, и испытал от этого огромное облегчение. Магдалене даже показалось, что он смущенно улыбнулся. Она так надеялась, что он обнимет ее, поцелует в лоб и что-то шепнет на ухо, но все вышло совсем по-другому. Канатоходец взял сангину и начал рисовать отдельные буквы на сундуке, на котором сидел.
Изобразив пять букв, он остановился.
Магдалена присела на корточки рядом с ним и прочла: САТАН. Она вздрогнула, как от удара бича.
Рудольфо, похоже, это нисколько не смутило. Уверенной рукой он вывел второе слово под первым: АДАМА. Под ним третье: ТАБАТ. Ниже четвертое: АМАДА. И наконец: НАТАС, так что в конце концов образовался столбик из пяти слов, каждое состояло из пяти букв:
САТАН АДАМА ТАБАТ АМАДА НАТАС
Опять они, эти пять слов, которые не шли у нее из головы с тех самых пор, как незнакомец постучал ночью в дверь Рудольфо.
— Пришелец произнес, кажется, эти же слова? — осторожно полюбопытствовала она.
— Это формула, по которой Девять Незримых узнают друг друга.
— Значит, незнакомец все-таки входит в число «девяти»!
— Наверняка нет, иначе он не предлагал бы мне такую кучу денег за тайник с магическими книгами. На самом деле он давно владеет этим знанием, только сам об этом не подозревает. Ровно так же, как сокровища премудрости рассыпаны по всему миру, — но люди об этом не догадываются.
— А в книгах все эти тайны записаны?
— Много столетий тому назад.
— А это, — Магдалена показала пальцем на буквы на сундуке, — это не дьявольское заклинание?
— Это магия в чистом виде, доступная лишь посвященным. С дьяволом это имеет так же мало общего, как Святой Дух с отцовством Иисуса Христа.
Увидев, как Магдалена таращится на магический квадрат, явно пытаясь найти хоть какой-то смысл в двадцати пяти буквах, Рудольфо делано откашлялся и наконец произнес:
— Прочти отдельные буквы сверху вниз.
— Получаются те же слова, что слева направо, — удивилась Магдалена.
— А теперь прочти буквы снизу вверх!
— То же самое.
— А теперь начни, как евреи, справа налево.
— О Господи, и тут ничего иного: сатан адама табат амада натас.
— Вот видишь, за безобидными, на первый взгляд, словами скрывается магическая система. Непосвященный этого не заметит, посвященный же знает, что с этим делать.
Рудольфо поплевал на надпись, сделанную сангиной, провел рукой по буквам, и они пропали, подобно грозному предостережению на пиру вавилонского царя Бальтасара. Потом взял ладони Магдалены в свои руки и заговорил — тихо, словно опасаясь, что их могут подслушать: